Правда о спящей красавице
Шрифт:
– Есть кто дома? – повторила я вопрос, заглянув в сенцы, но мне по-прежнему никто не ответил.
Пришлось мне войти без приглашения. Обойдя весь дом, я пришла к выводу, что он все-таки имел шансы быть проданным или сданным в аренду тому, кто не испугался бы бытового минимализма, – в избе присутствовал необходимой набор вполне добротной мебели и бытовой техники, правда, не самого последнего поколения. Но вот улик, способных объяснить, что же случилось с риелторшей, приехавшей сюда на «Ауди», мне не удалось там обнаружить. Я просто терялась в догадках: что, что заставило Рудкову бросить здесь свою машину
– Здравствуйте! Вы за машиной приехали? – вполне доброжелательно поинтересовалась она, а когда я подошла к ней ближе, насторожилась: – А ведь это не ваша машина…
– Не моя, – подтвердила я. – А вы, значит, видели, кто на ней сюда приехал?
– В этот раз не видела, – ответила деревенская жительница, исподлобья глядя на меня. – Но прежде я общалась с девушкой, которая ищет для этого дома нового хозяина.
– И часто она здесь бывала?
– А вы кем будете? Почему все эти вопросы задаете? – насторожилась соседка.
– Частный детектив, Татьяна Иванова, – представилась я. – А вас как зовут?
– Алла Николаевна. Вы не обманываете меня – насчет детектива-то? – Женщина недоверчиво прищурилась.
– Конечно же, нет. Если не верите мне на слово, я могу показать вам свою лицензию, – предложила я.
– Не надо, – отмахнулась моя собеседница, – я без очков все равно не увижу, что в ней написано, да и не ведаю я, как она должна выглядеть-то. Вы, Татьяна, лучше расскажите, что же вас сюда привело?
– Мне надо установить, что произошло с Ириной Рудковой, владелицей этой машины, – я оглянулась на «Ауди».
– Правильно, ее Ирочкой зовут, – подтвердила моя собеседница. – Только я не знаю, что с ней произошло, в смысле – почему она уехала, а машину свою здесь оставила? И никто из наших не знает. Мы сами этому удивляемся. Машина-то третью неделю уже тут стоит!
– Алла Николаевна, давайте вернемся к тому моменту, когда «Ауди» Иры появилась здесь.
– Через забор разговаривать как-то неловко. Заходите ко мне, – любезно предложила деревенская женщина, – в доме поговорим.
– Хорошо. – Я вышла за одну калитку и вошла в другую.
Перешагнув порог соседнего дома, я почувствовала себя посетительницей музея народного творчества. Кипенно-белые кружевные салфетки и накидки, пестрые домотканые дорожки, самодельные деревянные безделушки воссоздавали неповторимую атмосферу деревенского быта. Сев по приглашению хозяйки за стол, покрытый ажурной скатертью, я была вынуждена отказываться от всего того, что мне стала предлагать хлебосольная хозяйка.
– Чаю с мятой вы не хотите, козьего молока – тоже, – посетовала она. – Даже не знаю, чем вас еще угостить! Вот Ирочка всегда с удовольствием чай на травках пила и молоко с собой в Тарасов увозила. А еще ей очень нравились мои пирожки с щавелем…
– Значит, вы Рудкову тоже в гости к себе приглашали?
– Бывало дело, – подтвердила Алла Николаевна.
– И как часто она сюда приезжала?
– После того как Лизавета в Ленинградскую область к дочери уехала, а заниматься продажей дома Ирочке поручила, она примерно раз в месяц
– Значит, Ирина сюда с покупателями приезжала?
– Иногда одна, иногда с покупателями. Последний, то есть предпоследний раз, – поправилась деревенская жительница, – она привозила сюда супружескую пару примерно моего возраста. Но тем людям что-то здесь не понравилось, и они уехали ни с чем. Вот в тот раз Ирочка ко мне даже не зашла. Они недолго здесь пробыли, всего-то минут десять, после чего сели в машину и укатили.
– Ясно, – кивнула я, – в последний раз вы Рудкову, значит, не видели?
– Нет, в тот день мы всей деревней хоронили Митрича. Когда я с поминок домой вернулась, заметила за забором Ирочкину машину и позвала ее. Только никто не откликался. Я подумала, что она пошла прогуляться по деревне и вот-вот объявится. Но я не дождалась ее. Признаюсь, вам, Танечка: в тот день я рано спать легла, а когда встала утром, увидела, что машина все еще стоит за забором, и заглянула к соседке. Дверь в избу была открыта, но внутри никого не оказалось. Это меня насторожило. К вечеру Ирочка так и не появилась, поэтому я пошла к Семеновне, чтобы спросить у нее, как связаться с нашим участковым. Он в Коньково живет, к нам, в Парамоновку, нечасто заглядывает. Да и что ему здесь делать? У нас все тихо и спокойно, преступлений никаких не бывает. Разве что братья Трофимовы напьются и начнут песни похабные по ночам горланить.
– Алла Николаевна, так вы связались с участковым?
– Да, я позвонила Антонову, но в тот раз ничего толком не успела ему сообщить.
– Почему?
– Николай Степанович сказал, что он сына женит, и, если у нас никого не убили, это подождет. Мол, после свадьбы он выкроит время, приедет и во всем на месте разберется.
– Ну и как, приехал? – поинтересовалась я.
– Был, – подтвердила Алла Николаевна, – на прошлой неделе. Антонов расспросил меня что к чему, походил вокруг машины, заглянул в Лизаветин дом, сказал, что узнает, не заявлял ли кто об угоне, и уехал.
– Об угоне никто не заявлял, поэтому ваш участковый, скорее всего, и успокоился, – предположила я.
– Вероятно, так и есть. Татьяна, я вот все спросить стесняюсь – вас что именно сюда привело? Неужели с Ирочкой что-то случилось?
– Случилось, Алла Николаевна, случилось, – подтвердила я. – Похоже, кто-то здесь напал на риелторшу.
– Напали на Ирочку… у нас, в Парамоновке?! – не поверила моя собеседница. – Быть такого не может! Я же говорю, в тот день мы всей деревней Митрича в последний путь провожали, а потом поминали душу его грешную.
– А вот эти братья, как их там…
– Трофимовы, – напомнила мне Алла Николаевна.
– Так вот, Трофимовы были на похоронах?
– Конечно, они ведь с Митричем приятелями большими были. Так, а сама Ирочка что говорит?
– Ничего.
– Ее убили?! – испугалась моя собеседница.
– Нет, она жива, только ничего не помнит после травмы головы.
– Да вы что! – Женщина прикрыла рот рукой. – Жалко-то как… И кто же ее, родимую, так ударил?
– Вот я и пытаюсь выяснить, кто это сделал.