Правда сталинской эпохи
Шрифт:
В действительности в 1932 году на строительстве Беломорско-Балтийского канала умерло не 100 000 чел, а почти в 50 раз меньше — 2066 чел.
В целом ГУЛАГ не мог в принципе играть сколь-нибудь существенную роль в экономике страны из-за небольшой численности его «населения»{11}.
Факты и цифры о ГУЛАГе, приведенные выше, опубликованы еще в начале 90-х годов прошлого века. Казалось бы, еще тогда должно было прекратиться раздувание его масштабов. Ан, нет, оказалось, что антисоветчики не способны на осмысление объективных данных. Расплодившиеся различного рода антикоммунистические общества и фонды просто помешались на этой теме: кажется, уже нет ни одного лагерного отхожего места, которое бы не было
Глава 3
«БОЛЬШОЙ ТЕРРОР» — РАЗВЕСИСТАЯ КЛЮКВА ДЛЯ ПРОСТАКОВ
Выражение «развесистая клюква» родилось в XIX веке как обозначение вздорных сообщений иностранцев о России и русских. Одним из таких иностранцев в XX веке оказался Роберт Конквест{12}. В 1969 году он издал книгу «Большой террор» [60], в которой собрал самые нелепые и фантастические слухи о якобы миллионах убитых и умерших в результате политической борьбы в СССР в 30-х годах. Измышления Конквеста радостно подхватили всевозможные антисоветчики, в том числе и отечественные, и цифры о мнимых миллионах «уничтоженных советской властью» стали гулять по миру. Известный американский исследователь (Гарвардский университет) демографических процессов в Советском Союзе эмигрант Сергей Максудов (псевдоним Александра Бабенышева), человек, которого трудно заподозрить в каких-либо симпатиях к советской власти, по поводу этих цифр иронично заметил, что если им верить, то к июню 1941 года «все взрослые мужчины СССР погибли или сидели за решеткой. Все и немного больше…».
Спекуляции антикоммунистов в отношении «ужасных репрессий» вращаются вокруг расстрелов и помещения в лагеря по политическим мотивам, кулацкой ссылки и депортации народов. В центре этих спекуляций два вопроса — сколько было репрессировано и за что.
3.1. Расстрельная статистика
В зарубежных и отечественных СМИ приводятся громадные цифры расстрелянных в СССР по политическим мотивам: миллион — самая маленькая из них, причем относящаяся лишь к какому-либо небольшому (в два-три года) периоду жизни советского государства.
Игорь Бестужев-Лада, например, в книге «Россия накануне XXI века» определил, что только в 1932–1933 гг. было расстреляно или погибло от голода, холода и непосильного труда в концлагерях несколько миллионов человек.
Роберт Конквест в книгах «Большой террор» и «Жатва скорби» «насчитал», что в СССР только в 1937–1939 гг. были расстреляны 1 млн. политзаключенных, а Ольга Шатуновская в 1990 г. сообщила, что с 1935 г. по 1940 г. было расстреляно 7 млн. «врагов народа».
Между тем в начале 90-х годах прошлого века были открыты архивы, и после их тщательного изучения и перепроверки В. Н. Земсков выяснил, что в период с 1921 года по 1953 год в СССР за контрреволюционные преступления были приговорены к высшей мере наказания 643 тыс. чел. Нужно иметь в виду, что не все приговоренные были действительно расстреляны. Так, по «шахтинскому делу» было приговорено к расстрелу 11 чел., но 6 из них были помилованы. Не был расстрелян приговоренный к смертной казни будущий выдающийся полководец Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза Рокоссовский К. К.
В книге «Советская цивилизация» С. Г. Кара-Мурза привел пример, что «…в первой половине 1933 г. по закону о хищениях было приговорено к расстрелу 2100 чел., в 1 тыс. случаев приговор был приведен в исполнение, остальным заменен разными сроками лишения свободы».
По данным В. Н. Земскова, в 1934–1940 гг. в лагерях содержалось от 3,5 до 7,3 тыс. заключенных, приговоренных к высшей мере, смертная казнь которым была заменена лишением свободы на сроки от 10 до 15 лет.
Подобные факты, а также большие нестыковки, выявленные Михаилом Поздновым, между численностью осужденных в 1937–1938 гг. за контрреволюционные преступления и количеством реально поступивших в места лишения свободы позволяют предположить, что действительное число расстрелянных за контрреволюционные преступления, возможно, было примерно вдвое меньше числа проговоренных к смертной казни — 300–350 тыс. чел.{13}, т. е. в среднем 9–11 тыс. чел. в год.
Более сложен и запутан вопрос о соотношении виновных и невиновных среди расстрелянных за контрреволюционные преступления. Меры наказания за эти преступления в 30-х годах устанавливала статья 58 «Контрреволюционные преступления» (см. Приложение 1) Уголовного Кодекса РСФСР, действовавшего с 1926 года. Антисоветчики считают, что почти все казненные по статье 58 УК РСФСР были невинными «жертвами кровавого режима»{14}. Но это не соответствует реальному положению дел.
Всех казненных по статье 58 можно разделить на несколько групп.
Во-первых, это непримиримые враги советского государства с оружием в руках боровшиеся с ней: бывшие белогвардейцы вроде генералов Краснова и Шкуро, басмачи, кулаки, бандеровцы, «лесные братья» и т. д.
Во-вторых, Уголовный Кодекс РСФСР, действовавший в 30 годах, относил к контрреволюционным преступлениям и ряд государственных преступлений (см. табл. 3.1 и Приложение 1), карающихся в любом государстве: измена Родине, шпионаж, насильственный захват власти, диверсии и др.{15}. К этой, самой многочисленной группе казненных относятся изменники Родины (генерал Власов, его сподвижники и другие перешедшие на сторону врага военнослужащие Красной Армии, полицаи, участвовавшие в карательных операциях и др.), шпионы, которых было немало, потому что СССР в предвоенные годы был объектом пристального внимания со стороны спецслужб многих государств, ярые националисты и сепаратисты, деятельность которых угрожала территориальной целостности страны, а также руководители и участники различных заговоров с целью свержения советского правительства, насильственного захвата власти и реставрации капитализма{16}.
Именно о представителях этой группы казненных Джозеф Дэвис (американский посол в СССР в 1937–1938 гг.) после нападения Германии на СССР в статье, опубликованной в газете «Санди экспресс» заявил: «…Сегодня мы знаем, благодаря усилиям ФБР, что гитлеровские агенты действовали повсюду, даже в Соединенных Штатах и Южной Америке… Однако ничего подобного в России мы не видим. «Где же русские пособники Гитлера?» — спрашивают меня часто. «Их расстреляли», — отвечаю я».
Далее Дэвис писал, что значительная часть всего мира считала тогда знаменитые процессы изменников 1935–1938 гг. возмутительными примерами варварства, неблагодарности и проявлением истерии. Однако в настоящее время стало очевидным, что «они свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников». Заявляя, что советское сопротивление было бы сведено к нулю, если бы Сталин и его соратники не убрали предательские элементы, Дэвис в конце статьи указывал, что «это является таким уроком, над которым следует призадуматься другим свободолюбивым народам».
Третью группу составляют «палачи», ставшие «жертвами». Это те безжалостные представители партийной, военной, чекистской и хозяйственной элиты, которые, прежде чем стать «жертвами репрессий», сами уничтожили многих людей. Такие, как, например, наркомы внутренних дел Генрих Ягода и Николай Ежов и их подчиненные. Или как не замеченные в гуманизме видные партийные деятели Мартин Лацис и Николай Бухарин{17}.
Н. И. Бухарин, например, вместе с другой будущей «невинной жертвой сталинского террора» А. И. Рыковым при рассмотрении в Политбюро вопроса о помиловании обвиняемых по «шахтинскому делу» настоял на расстреле «вредителей» (а Сталин, кстати, выступал против применения к обвиняемым смертной казни).
На заседании комиссии, созданной уже по делу Бухарина и Рыкова, за их расстрел голосовали будущие «жертвы сталинизма» С. В. Косарев и И. Э. Якир (а Сталин предлагал ограничиться всего лишь высылкой Бухарина и Рыкова).
На февральско-мартовском 1937 года пленуме ЦК ВКП(б) будущие «жертвы сталинизма» С. В. Косиор, В. И. Межлаук, П. П. Постышев, Я. Э. Рудзутак, М. М. Хатаевич, В. Я. Чубарь, Р. И. Эйхе, И. Э. Якир, Б. П. Шеболдаев и др. призывали к беспощадному разоблачению «врагов» и «вредителей».