Правда в глазах смотрящего
Шрифт:
Точно. Но, боюсь, я бы не рискнула выбрать этот вариант.
Я рискну.
Это твое право.
Ты будешь меня подстраховывать?
Попробую. Но я не всесильна.
Я заметил. Ты ведь не успела среагировать на то, что сделал Бомж? Или не захотела?
Не успела. Для меня это было так же неожиданно, как и для тебя. Не только я прятала козырного туза в рукаве.
Какого козырного туза?
Сразу несколько. Ту магическую связку, которая спасла тебе жизнь в первой схватке... еще кое-что... В общем, я сделаю все, что в моих силах.
Хорошо.
Я открыл глаза и увидел, что
– Ты слышала наш разговор?
– прошептал я, еще не веря в то, что подсказало екнувшее сердце.
Лена мрачно кивнула и обожгла меня негодующим взглядом.
– Обманывал, - констатировала она.
– И с какого момента, хотела бы я знать? Дай-ка попробую угадать... нет, закрываться бесполезно, у нас, светлых, свои секреты...
Она побледнела.
– Ты... ты посмел...
Головастик! Как она прочитала мои мысли? Ты говорила, это невозможно!
Понятия не имею. Это действительно невозможно. То есть, я так думала.
– Ты посмел...
– продолжала бормотать Лена, - ты заставил... черт тебя подери! Да будь ты проклят, гад!
Пространство вокруг нее озарилось ослепительной астральной вспышкой, и это было похоже на то, как будто вокруг Лены вспыхнул погребальный саван. Саван для меня.
– Да что ты вообще о себе возомнил!
– не унималась Лена.
– Думал, я не пойму, в чем дело? Дьявол тебя подери, ты заставил меня поверить, что бог - это Сатана, а ведь это не он толкал меня к греху, это был ты! С самого начала это был ты!
– В хорошего же бога ты веришь, - заметил я, - если его так легко перепутать с дьяволом.
– Не тебе судить о делах господних!
– рявкнула Лена.
– Господи помилуй, каков грех! Каков грех! Ничего, сейчас ты заплатишь за все!
Аура продолжала наращивать интенсивность свечения, ее сияние уже ослепляло, осталось совсем немного и она нанесет удар. Ну-с, посмотрим, правду ли говорила Головастик.
Я потянулся в астрал, сделал короткое движение и ужасная аура погасла в одно мгновение.
– Я прошел последнее посвящение, - сообщил я, - и теперь я снова сильнее тебя. Лучше не бей меня магией, потому что мне придется отвечать на удар, а моего удара тебе не выдержать. Да, я солгал. Хочешь узнать, как все было на самом деле? Слушай. Пока вы с мамой плакали в коридоре, твой любимый бог пришел на кухню, сказал, что отказался от идеи устроить конец света и пообещал, что больше не будет меня преследовать. А потом, когда мы обменялись рукопожатием, он заломил мне руку за спину, сорвал крест и отправил прямиком в небытие. Помнится, ты говорила, что не можешь надругаться над символом веры. Он - может.
– Он сам символ веры, - возразила Лена, но уже без прежнего пафоса в голосе.
– Существуют и другие символы. И боюсь, что нам с тобой нравятся разные символы.
Лена печально кивнула.
– Давай, зови своего бога, - сказал я.
– По-моему, настало время последней схватки. Двое на двое, можно сказать, стенка на стенку.
Лена покачала головой.
– Я не посмею обращаться к нему, - сказала она, - ты добился своего, ты лишил меня веры.
– Всей веры он тебя не лишил, - вмешался в разговор человек, похожий на Христа, материализовавшийся в кресле в углу комнаты. На этот раз
– Он пытался, но не сумел, твоя вера выдержала все испытания. Как дьявол ни пыжился, ты избежала всех искушений.
– Но, господи, - возразила Лена, - я же отреклась от тебя.
– Святой Петр отрекся от меня трижды, и ничего страшного не произошло.
– Значит, ты не отвергаешь меня?
– удивилась Лена.
– Не отвергаю, - ответил Бомж, улыбнувшись отеческой улыбкой.
– Значит, мы вместе?
– Вместе.
– Тогда командуй, отец.
Астрал напрягся и рядом со мной материализовалась Тиаммат. Наконец-то я увидел ее во плоти. Это была миниатюрная женщина кавказского типа, на вид лет тридцати, и одета она была только в короткий обтрепанный халатик. Я вгляделся в ее черты лица и с удивлением, переходящим в ужас, признал ту самую старушку-колдунью из чеченского аула, что подарила мне крест, с которого все началось. Вот оно, значит, как...
Тиаммат подобрала под себя босые ноги, уселась по-турецки, немного поерзала туда-сюда, подняла голову, обвела взглядом насупившихся противников и приветливо улыбнулась.
– Что, светлые, настал час последней схватки?
– риторически вопросила она. Сойдемся, и пусть победит сильнейший? А ты, почтенный Бомж, неужели ты не боишься возможных последствий?
– Тебе меня не испугать, - заявил Бомж.
Тиаммат расхохоталась.
– Ты всегда так говоришь, - сказала она.
– Помнится, когда ты пудрил мозги одному итальянцу, ты говорил то же самое в ответ на мои дружеские советы. А ведь я оказалась права.
– Кто бы говорил!
– вскинулся Бомж.
– Не ты ли полоскала мозги другому итальянцу?
– А не ты ли отправил его в небытие, из которого он не вернулся? Может, я и полощу мозги некоторым людям, но, в отличие от тебя, я стесняюсь бить слабых. И я не рассказываю про тебя сказки, будто ты жрешь младенцев три раза в день.
– Некоторые твои обряды...
– Ты же знаешь, что я давно перестала их практиковать, мне это больше не нужно. Я, в отличие от тебя, давно завязала с примитивными фокусами, я не заставляю монахов поливать иконы маслом, и не прикармливаю целителей и колдунов.
– Потому что твоя сила неспособна исцелять!
– Зато способна кое на что другое. Смотри!
Тиаммат вытащила из-под халатика короткую узловатую палку. Бомж сорвался с места и прыгнул на кровать, преодолев расстояние между нами одним прыжком. Я успел встать на его пути.
Это было похоже на то, как будто я встал на пути паровоза. Могущественный маг успел развить колоссальную скорость, мои ребра жалобно хрустнули, изо рта брызнула кровь и сердце остановилось. Бомж сгреб меня в охапку и не глядя бросил через плечо, я врезался в стену, от удара один глаз перестал видеть, а потом я рухнул на пол, как мешок с костями, и остался лежать. Сознание уплывало, но теперь, после последнего испытания, для меня доступна не-жизнь. Придется еще раз побыть живым мертвецом, только неизвестно, как долго, боюсь, что это продлится всего лишь несколько минут, а потом меня ждет самая настоящая смерть. А если у Бомжа получится то, чего он добивается, далее последует вечная жизнь в преисподней.