Правда во имя лжи
Шрифт:
С ее красивых губ срывались бессвязные слова, из которых кое-как удалось понять, что Дмитрий Иванович и милая, дорогая Анечка Васильевна ее не так поняли, что она ничего такого не хотела… даже не имела в виду, а в обморок упала по глупости (честное слово, Ирка так и сказала!), но больше никогда-никогда… И если она вела себя чуточку распущенно, то лишь потому, что очень привязалась к милым, дорогим Дмитрию Ивановичу и особенно к Аннушке Васильевне, ну прямо как к родственникам, а ведь с родственниками всегда ведут себя свободно, без церемоний. Но с этой минуты… Никогда,
Аня, незадолго до этого перечитывавшая «Монахиню» Дидро, могла бы кое-что сказать на сей счет, однако промолчала. Ведь она добилась именно того, чего хотела! И после двух или трех литров Иркиных слез обронила наконец сквозь зубы, что попытается убедить Дмитрия Ивановича изменить непреклонное решение. Но до разговора с ним она ни за что не может ручаться!
– Лифта, конечно, нет? – спросила Валюха, проворно выскакивая из машины с чемоданчиком в руке.
Струмилин, уже подходивший к подъезду, запнулся. Вообще-то он намеревался встретиться с Лидой один на один. Впрочем, неизвестно, в каком она там состоянии. Может быть, ее уже надо спасать. Не исключено, что все эти полдня, минувшие с того времени, как Леший привез ее домой, она только и делала, что ела абрикосовый компот с косточками… с амигдалином!
– Зато есть кодовый замок! – сказала Валюха сердито. – А код ты знаешь?
Код? Не знал он никакого кода. Леший не позаботился сообщить такую мелочь, а самому Струмилину и в голову не пришло спросить.
– Удивляюсь я людям – на что деньги тратят? – сердито сказала Валюха. – Ну была бы дверь как дверь, а ведь ее соплей перешибешь, так нет же – кодовый замок на ней. Прямо как у нормальных! – И она раздраженно стукнула кулаком по сложному замочному сооружению, и в самом деле смотревшемуся нелепо на простенькой двери «хрущевки».
Раздался щелчок, и дверь открылась.
– Какой этаж? – Валюха уже в подъезде. – Какая квартира?
– Сороковая, – Струмилин едва поспевал за ней. – Да погоди ты!..
Но Валюху уже не остановить. Что бы она ни делала, она делала с напором: промывала желудки, сбивала кодовые замки, поднималась по лестницам… Струмилин был еще где-то между третьим и четвертым этажами, а с пятого – квартира сорок оказалась именно там – уже неслись трели звонка, потом раздался щелчок замка и зычный голос Валюхи:
– «Скорую» вызывали?
И еще один голос – тихий-тихий, но при звуке его Струмилин сразу сбился с ноги:
– Нет…
– Как нет? – Валюха обернулась с неостывшим боевым задором: – Андрей, ты ничего не напутал?
– Погоди ты, – задыхаясь, проговорил Струмилин, спотыкаясь на последней ступеньке и чуть не падая на половичок перед приоткрытой дверью. – Лида, тут такое дело… Меня Леший прислал.
Лида стояла в дверях с прежним, уже знакомым ему задумчиво-отрешенным видом. Глаза у нее были такие же растерянно-сонные, как утром на вокзале. Однако она переоделась: сняла свой измятый красный сарафан, надела темно-синий шелковый халат до полу, с глухим воротом-стойкой и рукавами такими длинными, что из них виднелись только кончики пальцев. Распущенные по плечам волосы были влажными, и Струмилин подумал, что девушка только что принимала душ.
«Ну вот, – почему-то рассердился он. – Приедь мы чуть раньше, она бы не услышала звонка из-за шума воды и не открыла бы. А я сошел бы с ума и решил, что она уже отравилась. Может, дверь начал бы ломать, дурак!»
Ну да. Вышиб бы хлипенькую дверочку, возможно, не без участия боевой подруги Валюхи, ворвался бы в квартиру, чтобы увидеть, как хозяйка стоит в ванной под душем и вода прозрачными струйками…
– Леший? – чуточку хрипловатым голосом перебила Лида его опасные мыслетечения. – А, тот лохматый, кто меня привез. Вспомнила. Ну и что он?
– У кого тут пищевое отравление? – вмешалась Валюха – она, похоже, застоялась от безделья и теперь нетерпеливо била ногой по полу, как ретивая лошадка.
Лида пожала плечами.
– Вы пили компот? – завел свою шарманку Струмилин, ощущая себя дурак дураком под взглядами этих двух женщин. – Абрикосовый консервированный компот? Думаю, что он неправильно приготовлен. Почему вы сварили его с косточками, ведь это очень опасно! Можно отравиться насмерть.
Лида пожала плечами.
Валюха вдруг шумно вздохнула.
– Профилактика и предупреждение пищевых отравлений? Ну, Андрей Андреич… Ладно, я пошла! Пока. А вы, девушка, не пейте абрикосового компота и сырой воды!
Она демонстративно брякнула на ступеньку довольно тяжелый чемоданчик с красным крестом – и зачастила вниз по лестнице с таким же напором, с каким взбиралась сюда. Дом пошел ходуном.
– Я вас знаю? – спросила вдруг Лида, еще выше вздергивая свой и без того глухой, высокий воротник. – Мы с вами знакомы, да?
Струмилин кивнул:
– Ну да, мы же в одном купе ехали.
– А-а… – Лида слабо улыбнулась. – Что-то такое брезжит в голове. Клофелин, аминазин, вэ-ка-че… Нет, я имею в виду – раньше мы с вами виделись?
У Струмилина сердце заскакало, как после хорошей порции аминазина. Вот она идет между оградок, а такое впечатление, будто танцует странный танец…
Глупости! То Соня! Соня Аверьянова, такая-сякая, плохая-нехорошая! То Соня, а не Лида!
– Соня? – спросил он неожиданно для себя самого, и девушка покачала головой:
– Вы мне это уже говорили. Нет, я Лида. Лида Литвинова. Но понимаете, вы на меня так смотрите… Леший тут плел что-то про потерю памяти, может, я и вас забыла, как все остальное? Или вы по правде только врач и интересуетесь исключительно этим… абрикосовым компотом?
У Струмилина перехватило дыхание. Какие это мыслишки лезли в его голову, пока стоял перед дверью мастерских и ждал Лешего? «…теперь, когда у Лиды настал провал в памяти, быстренько уверил ее, что является единственным и самым любимым мужчиной…»