Правда жизни
Шрифт:
На этот раз протестующий рев и поддерживающие крики стали еще громче. Бити сознательно обратилась к знаменитой первой строке «Манифеста коммунистической партии» и добилась чего хотела: привела в ярость противников и зажгла союзников. Председатель ударил молотком и недовольно сказал, что если члены Совета с той и другой стороны намерены и дальше отвечать на каждое слово депутата Вайн, как школьники на большой перемене, собрание придется закрыть.
И снова Бити начала лишь после того, как все успокоились и сели на свои места.
– Призрак Леди Годивы, – сказала она и сделала эффектную
В зале начался бедлам.
В тот день произошло еще одно странное событие – в доме на Бинли-роуд. Фрэнк вернулся из школы и застал Гордона за началом работы над свежим трупом. Аида помогала ему. Гордон готовил тело дюжего мужчины, немного не дожившего до пятидесяти лет, – как всегда, протирал его губкой. Фрэнк принялся развлекать Аиду историями, из которых состоял прошедший школьный день.
Крепкая дружба Фрэнка с его школьными приятелями Клейтоном и Чезом продолжалась. Рассказывая о школе, он, конечно, кое-что оставлял при себе, но часто упоминал о стычках Чеза с учителями.
– Что-то не очень мне нравится этот твой Чез, – сказала Аида. – Как ты считаешь, Гордон?
Того в эту минуту больше беспокоило, как подправить улыбку на лице покойника. Он поднял скальпель, сказал:
– Н-да, похоже, сорванец еще тот, – и надрезал мертвецу скальпелем уголок рта.
– Ой! – выдохнул труп, сев на столе и схватившись за порезанные губы. – Что это вы, черт возьми, делаете?
Аида упала в обморок. Фрэнк с криком выбежал. Гордон, защищаясь, дрожащей рукой выставил перед собой скальпель, как крест перед вампиром.
– Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э! – закричал он.
В то время как в городе рассказывали о мертвецах, разъезжающих на лошадях по центру Ковентри, а на Бинли-роуд они вскакивали со стола, на ферме у Тома все пока было тихо. Еще до дерзкой речи, произнесенной Бити перед Городским советом Ковентри, и до жуткого происшествия в мертвецкой у Гордона, Том открыл ворота во двор и вкатил обратно свой скотовоз.
Обнаружив пропажу грузовика, Том с Юной так и не пошли в полицейский участок. Взбежав в то утро в комнату сестры, Юна обнаружила, что Кэсси в постели нет. Когда она сказала об этом Тому, он проверил ключи от машины, которые висели у него на крюке у кухонной двери. Их тоже не было. Том и Юна решили подождать.
Кэсси вернулась до полудня. К тому времени до Тома и Юны еще не дошли слухи, захлестнувшие город. Том спросил Кэсси, где она была и зачем брала грузовик, но, так и не добившись вразумительного ответа, бросил расспросы. В последние дни Кэсси глубоко ушла в себя, до нее было не достучаться. Том с Юной, хорошо знавшие эти симптомы, все поняли. Отведя Сивого в конюшню и повесив на место седло и уздечку, она сказала, что устала, и снова легла в постель.
– Началось у сестренки твоей, – сказал Том.
– Вижу, – отрезала Юна.
Но после обеда известия достигли Вулви и окрестностей. Разносчик корма для скота рассказал Тому о том, что он слышал, но тот все еще не видел связи между двумя событиями. Он был слишком далек от россказней про белоснежного коня и женщину с блестящими волосами, струящимися по спине. Да и конь у него был… сивый, а женщины в его родне волосы ниже лопаток не отращивали. Но прошло еще немного времени, и история, случившаяся в Ковентри, приняла новый оборот. Другой фермер, завезший Тому каток, который тот попросил у него на время, чтобы выровнять нижнее поле, рассказал ему последние подробности. Дело поворачивалось так, что явление Леди Годивы, возможно, было совсем не потустороннего происхождения: два очевидца сообщали о некой женщине, на этот раз уже полностью одетой, которая грузила в грузовик лошадь на Прайори-стрит вскоре после того, как призрак видели в последний раз.
Теперь Том увязал воедино все, что слышал, но соседу ничего не сказал. Отцепив каток и проводив своего знакомого, Том вернулся в дом.
– Нет. Не может быть! – сказала Юна.
– Она все еще спит?
– Да. Но правда, Том, не может этого быть. В котором часу, они говорят, это было?
– Надо позвать ее.
– Нет, Том, ради бога. Она бы на такое не пошла. Не стала бы она. Где, ты говоришь? В городе? В самом центре?
– Юна, сходи за ней! Спит не спит – мне все равно. Иди и, черт возьми, приведи ее сюда!
34
На следующий день после полудня Юна нанесла два визита: первый – Аиде, второй – Олив. Аида и ее домочадцы еще не успели отойти от потрясения, вызванного тем, что один из подопечных Гордона ожил на столе в мертвецкой. Многое нужно было сделать. Необходимо было сообщить следователю, что местный врач общей практики с пьяных глаз ошибочно установил смерть у пациента, перенесшего апоплексический удар. Гордон был ни в чем не виноват: в конце концов, он не отвечал за констатацию факта смерти, а просто готовил умершего к погребению. Правда, несчастный горожанин не слишком был доволен разрезом, сделанным на его губе, когда он без сознания лежал на столе для бальзамирования. С того дня, как это произошло, Гордона привлекли к следствию, которое уже началось.
На Фрэнка этот случай не слишком подействовал. В школе ему было что рассказать одноклассникам. Правда, по отпущенным им в самом начале замечаниям было ясно, что желания наблюдать за тем, как Гордон занимается своим погребальным ремеслом, у него поубавилось.
Аида до сих пор время от времени вздрагивала, от падения в обморок у нее оставались синяки. Юне она сказала, что у нее начисто пропал аппетит. Она надеялась на сочувствие сестры и удивилась, не найдя его. У Юны была другая тема – Кэсси и ее выезд верхом на сивом коне.