Правдивая ложь
Шрифт:
– Буффон, что ты здесь делаешь? – удивленно спросила Габриэлла, приподнявшись на кровати.
– Госпожа, простите, если напугал вас. Я не хотел нарушать ваш покой, – извиняясь, прошептал Буффон, – но другого времени, чтобы поговорить с вами без свидетелей, я не нашел.
– Говори, раз пришел, – улыбнулась девушка и, набросив на плечи накидку, подошла к нему. – О чем ты хотел поговорить? Тебя что-то тревожит?
– С вашего позволения, мне хотелось поговорить о герцоге… Мне кажется…
– О, я согласна с тобой. И как я раньше не замечала, какой он замечательный человек? И как мой отец мог так жестоко ошибаться!
– Госпожа, госпожа,
– Да что ты такое говоришь? – возмутилась Габриэлла, повышая голос. – Кто тебе позволил говорить со мной подобным образом?
– Я виноват, госпожа, но не судите меня строго, – мягко обратился к ней Буффон. – Я просто хочу, чтобы вы оглянулись вокруг. Неужели вы ничего не замечаете?
Габриэлла недоводьно посмотрела на собеседника.
– Я… Я не понимаю тебя.
– Жизнь в замке после вашего возвращения изменилась. Изменился и сам замок, и его атмосфера. Постоянно куда-то исчезают люди, пропадает домашний скот. В замке часто что-то без нужды перестраивается или просто ломается. Вчера, например, кто-то повалил загон для охотничьих собак, и они разбежались по лесу и полям. Мне и Луи потребовалось немало усилий, чтобы загнать их домой. Двух, между прочим, недосчитались. Но это бы еще полбеды. По деревням поползли слухи, будто бы в замке пропадают младенцы. Крестьяне боятся выпускать детей на улицу. Более того, в замке постоянно находятся очень странные люди: они таскают какие-то тюки в башню, из окна которой часто идет черный дым. А недавно был вообще возмутительный, на мой взгляд, случай. Повздорили два крестьянина из-за сущей безделицы. Ваш отец в таких случаях старался помирить людей. Но герцог поступил иначе. Он приказал забить до смерти одного из них, чтобы другому было неповадно в следующий раз ссориться с соседом: ведь на месте несчастного соседа может оказаться и он сам.
Габриэлла вздрогнула.
– Мне ничего об этом неизвестно, Буффон, – девушка глядела на него непонимающим взглядом.
– Я догадывался об этом, поэтому и хотел все вам рассказать.
– Весьма возможно, в подобных поступках и действиях кроется какой-то смысл, и всему найдется объяснение. Он хотел как лучше…
– Госпожа! – Буффон со стоном опустился на колени перед ней. – Да поймите же вы! Герцог пытается заполучить замок, земли, власть. Заполучить то, чего его лишили согласно закону наследования.
– Ты говоришь вздор! – не выдержала девушка, гневно топнув ногой. – Раймунд де Карруаз – мой дядя, и все, что принадлежит мне, принадлежит ему. Совсем скоро сюда прибудет законник из Парижа, который составит новое завещание.
– Госпожа Габриэлла, – попросил Буффон, видя, что его слова не доходят до сознания девушки, – я прошу вас, заклинаю памятью вашего отца, только об одном: прежде, чем вы составите новое завещание, поговорите с герцогом о странных событиях в замке. К тому же хочу, чтобы вы знали: ваши сундуки, всегда тяжелые от золота, теперь почти пусты. Герцог растратил все на мешки для опытов.
– Клянусь Непорочной Девой Марией, я поговорю с ним, – пообещала девушка и, сославшись на поздний час, распрощалась с Буффоном.
К несчастью для бывшего шута, его ночной визит к госпоже не остался незамеченным (недаром говорится, что даже стены имеют уши). Буффона незамедлительно схватили и бросили в темницу. Ничего не подозревавшая Габриэлла, находившаяся под сильным влиянием герцога де Карруаза, исполнила обещание, данное бывшему шуту; правда, ограничившись лишь формальными сведениями о состоянии дел в замке. Получив весьма убедительные ответы от подготовленного к разговору герцога, Габриэлла успокоилась и продолжала пребывать в полной уверенности, что Буффону все только почудилось.
Но в середине лета случилось событие, благодаря которому и раскрылась вся правда…
Глава 27
Приказ не допускает противоречий.
Июльский зной сводил с ума население замка и всех окрестных земель. Палящее солнце выжгло траву и погубило почти все посевы. Люди роптали и с тоской глядели на небо, вознося молитвы Всевышнему с просьбами о долгожданном дожде. Но Господь будто бы наказывал людей за их прегрешения: начиная с июня, на землю не упало ни единой капли влаги.
В один из особенно жарких дней на дороге, ведущей к замку, показались два всадника верхом на великолепных лошадях. Когда они подъехали ближе, то на сюрко, скрывавших их кольчуги, стала различима эмблема Филиппа Смелого. Остановившись у донжона, один из них приказал доложить хозяйке о прибытии посланника Его Величества.
– Граф Ронсар, – раздалось за спиной посланника, – каким ветром вас занесло в наши края?
Граф круто развернул коня и встретился взглядом с герцогом де Карруазом, на губах которого играла саркастическая улыбка.
Граф и герцог, несмотря на давнее знакомство (а может быть, и благодаря ему), люто ненавидели друг друга. Пьер Ронсар, служивший советником при дворе Людовика IX, был крайне набожным человеком. Старый король любил графа за честность, преданность и неподкупность. Эти качества среди людей его круга, да еще в таком сочетании, встречались крайне редко. А недюжинный ум сделал Ронсара незаменимым человеком при французском дворе. После смерти старого короля граф опасался опалы, но Филипп, будучи не слишком сведущим в государственных делах, не решился отстранить опытного советника. Правда, временами честность и ответственность Пьера Ронсара сильно раздражали нового короля. Тем не менее, он не просто прислушивался к советам графа, но и следовал им. Именно поэтому, когда советник услышал о гибели своего любимца, графа де Сен-Мора, и попросил Филиппа пригласить вдову графа, графиню де Сен-Мор, в Париж, король согласился. Граф Ронсар решил лично выразить ей свое почтение и осведомиться о проблемах, с коими она могла столкнуться после смерти мужа. Филипп же, недавно потерявший жену и пятого ребенка, несмотря на враждебное отношение к самому Жирарду, был не прочь познакомиться с молодой женщиной, слух о красоте которой давно будоражил его воображение. Приказав графу Ронсару отправляться в путь, король стал даже с некоторым нетерпением поджидать представления графини.
Прибыв в замок, советник первым делом столкнулся нос к носу с человеком, который был ему крайне неприятен. Пьер Ронсар всегда осуждал безнравственные поступки и бесчестные авантюры герцога де Карруаза. Но тот так лихо прокручивал свои темные делишки, что неизменно выходил сухим из воды. А затем герцог и вовсе исчез. Поэтому, встретив его у ворот замка, советник был немало удивлен.
– Этот же самый вопрос я хотел бы задать вам, герцог, – не скрывая враждебности, ответил граф.
– Согласно воле моего покойного брата, я являюсь кем-то вроде опекуна для его дорогой дочери, графини де Сен-Мор, – простодушно улыбаясь, сообщил герцог.