Правдивые истории про Митю Печёнкина
Шрифт:
– Да ты вокруг-то посмотри, – удивился голос, – где тут хоть одно дерево? До ближайшего дерева, если хочешь знать, километров тысяча!
– Ну и что, – не стушевался Митя, – а нам Наталья Сергеевна рассказывала, что за пустыней тропические леса начинаются. И такие эти леса большие, что от них запросто ветер на всю пустыню может быть, когда деревья качаются.
– А деревья-то кто качает? – не сдавался Смерч.
– Обезьяны, когда по веткам скачут. Или белки-летяги, точно не знаю: мы это ещё не проходили, – сказал Митя и на лыжах с бархана съехал.
Взревел Смерч,
– Ну а тут-то откуда ветер? Рыбы, что ли, водоросли качают?
Посмотрел Митя вокруг: одна вода, на сколько глаз видит, ветер так и свищет, волны с белыми барашками бегут. Задумался. Секунд пять думал, а потом и говорит:
– Точно, тут не в деревьях дело и не в водорослях. В море ветер от волн поднимается! И вообще, чего это всё время вы спрашиваете? Вот сами ответьте: что, если бы у зебр полоски были кружочками?
Растерялся Смерч Торнадыч. Начал о зебрах думать. Потом опомнился:
– Тьфу ты! В голове у тебя ветер!
– Это, я так думаю, от шевеления мозгами, – говорит Митя, – а ещё у нас Стасик Якименко умеет ушами шевелить, аж ветер в классе поднимается!
Понял Смерч, что самому ему точно не справиться. Подхватил Митю и за помощью полетел.
По счастью, завуч начальных классов Ирина Матвеевна как раз окно открыла, кабинет проветрить. Смотрит – в окно Митя Печёнкин из третьего «а» класса прямо на лыжах ломится, а с ним – смерч говорящий:
– Ирина Матвеевна, ну объясните же ему хоть вы, что деревья от ветра качаются, а не наоборот!
Ирина Матвеевна не зря в начальных классах тридцать лет проработала – ещё и не такое видывала. Нисколько не удивилась:
– Когда ты, Печёнкин, с друзьями на переменах как ураган носишься, не то что деревья – вся школа качается, а у меня голова кругом идёт. И вот только не надо мне тут рассказывать, что это вы от моего головокружения по школе носитесь! С ветром – то же самое. Понял? А сейчас живо лыжи снять, переодеться – и бегом в столовую, ваши уже все там.
После того дня Митя Печёнкин про ветер и деревья всё понял и глупостей больше не говорил. Да и неинтересно стало. Куда занятнее – разобраться, откуда мороженое берётся. Вроде всё понятно – если корову посадить в холодильник и охладить хорошенько, она чистым пломбиром доиться будет. Но как тогда делают шоколадное?
Митя и балет
Решила однажды классный руководитель Наталья Сергеевна, что пора третий «а» сводить на балет. А то ведь большие уже. Планшетами пользуются. Музыку на телефонах включают. Только вот про Чайковского представления не имеют. Пора, пора ситуацию исправлять. Культурными становиться, пока не поздно.
Билеты купили – недорогие, на распродаже для ветеранов культуры. Софью Прокофьевну, учителя музыки, пригласили. И поехали. На трамвае.
Ну, то есть не сразу поехали. Трамвай ждали. Места занимали. Билеты приобретали. Потом искали Печёнкина. Он сначала не в тот вагон сел – во второй. Потому что на первом вагоне реклама майонеза нарисована, а на втором – «Туры по всему миру» написано. К майонезу Митя спокойно относится, а мир посмотреть – интересно.
До театра ехать – порядочно. Шесть остановок. Надо чем-то заняться.
– А давайте, – говорит Катя Сухина, – в слова поиграем – И первая начала: – Бутерброд!
Потому что позавтракать не успела.
– Динозавр, – сказал Стас Якименко.
– Рожь, – сказала Наталья Сергеевна.
– Жук, желток и желание, – сказал Женька Петров. Не смог выбрать.
Проголосовали. Решили: пускай будет жук.
Оля сказала:
– Котёнок.
Валерка Вакуев – «коньки».
Саша Лискина – «иллюстрация».
Илья – «язь». Он рыбачить любит.
А Софья Прокофьевна – «занавес». Она уже до театра доехала, мысленно. В гардеробе разделась, туфли переобула, место нашла, очки с близи на даль поменяла – и на сцену глядит. Ждёт спектакль.
– Стюардесса – сказала кондуктор Галина Васильевна. Потому что всегда мечтала быть стюардессой. И даже вагоновожатого называла пилотом.
А Митя Печёнкин сказал:
– Остановка.
И чуть двойку по русскому не получил. Ведь «остановка» – на «о», не на «а». Только он, оказалось, вообще в слова не играл. Просто – к театру приехали. И пора выходить.
Посмотрел Митя – место знакомое. С мамой ходили на детскую оперу «Три поросёнка».
– Ничего себе, – говорит. – Мы, Наталья Сергеевна, театр перепутали! Это – оперный! Тут поют. А у нас сегодня – балет. Надо ехать в балетный, пока на спектакль не опоздали.
Но Наталья Сергеевна его успокоила.
– Для нас специально – станцуют. А вообще, это театр оперы и балета. Два в одном. И ещё тут концерты проходят, эстрадные. Так что не нервничай.
В гардеробе всем предлагали бинокли напрокат. Театральные, маленькие, в бархатных потёртых чехольчиках. Митя хотел было взять, но Стас достал свой. У него дедушка – капитан дальнего плавания. И бинокль – дедушкин. Чёрный, длинный. С театральными рядышком – будто слон против Моськи. Театральный после такого – ничуточки не интересно. А Стас – он не жадный. Поделится.
В коридоре продавали программки. Катя Сухина себе купила. На память. И чтобы знать – про что танцевать будут. А то ведь без слов непонятно.
В зал зашли: а там сплошь третьи классы. Или четвёртые. Пришли приобщаться к культуре. И один иностранец, с переводчицей. Русиш классик балет посмотреть.
По местам сели – Наталья Сергеевна по головам посчитала: вроде все, вроде не опоздали. Стали программку читать. Катя прочла – говорит, про любовь. Мальчики сразу сникли, интерес потеряли. Хорошо, Илья догадался: попросил у Кати программку.