Праведник

Ловелл Л. П.

— У тебя не назначена встреча, — повторяет он.

— Сейнт…

— Уходи, — выпаливает он.

— Нет.

Одна бровь высоко выгибается над его голубыми глазами, и холод проносится в воздухе, словно надвигающаяся стена арктического фронта.

— Нет?

Его челюсть напрягается, мышцы подрагивают под поверхностью кожи. Его глаза встречаются с моими: ледяные, бесчувственные и все же… обеспокоенные. Он расстроен. Потому что у меня не назначена встреча?

А потом он придвигается ближе, и по всему моему телу разливается самый настоящий

страх. Я тяжело сглатываю. Вот дерьмо.

Глава 14

Сейнт

— Нет? — Никто никогда не говорил мне "нет". Это слово обвивается вокруг меня, словно удушающая лоза. — Отсутствие у тебя инстинкта самосохранения вызывает беспокойство.

— Мне нечего терять, — шепчет она. — Я не боюсь тебя, Сейнт.

Я смеюсь. Был вынужден. Снова придвигаясь ближе, я провожу кончиком пальца по коже ее красивой шеи.

— О, но ты это делаешь, ангел. Всегда есть, что терять. Как раз в тот момент, когда ты подумаешь, что у тебя ничего нет, я найду способ лишить тебя каждой частички тебя самой, пока не останется ничего, кроме разбитого сосуда.

Она дрожит, и ее дыхание сбивается от дрожи.

— Значит, у тебя нет намерения помогать мне.

— Я помогу себе, и если это поможет тебе по стечению обстоятельств, то так тому и быть. — Ложь! Возьми протянутую тебе руку.

Она медленно отступает на шаг, ее взгляд становится жестче.

— Моя ошибка в том, что я, пусть на йоту, но поверила преступнику.

— Мир эгоистичен, ангел. Только ты сама можешь позаботиться о себе.

— Это твой мир эгоистичен, Сейнт. И тебя будут судить за это, — она вздергивает подбородок.

Я обхватываю ее горло так быстро и сильно, что она кашляет и задыхается от резкого давления.

— Ты не выше правил, ангел, — мои пальцы усиливают хватку, и я наслаждаюсь ощущением ее учащенного пульса, похожего на трепет крыльев колибри. Ее зеленые глаза расширяются от паники, когда до нее доходит осознание того, что я могу убить ее. Она отчаянно пытается схватить меня за руки, царапая ногтями кожу. Да, сражайся со мной, мой ангел. Наклонившись, я прижимаюсь губами к ее уху. — Ты чувствуешь это — как легко я мог бы стереть тебя с лица земли? — Ее губы приоткрываются, только-только начиная приобретать самый изысканный оттенок синего. Еще немного… Я заставляю себя оттолкнуть ее. Она, шатаясь, отступает, обхватив себя и набирая полные легкие воздуха. Так близко.

Я поворачиваюсь и практически выбегаю из комнаты, спасаясь от искушения, которое она воплощает всем своим существом, но уже слишком поздно.

Черт, черт, черт. Я врываюсь в клубный туалет и распахиваю дверь кабинки, запирая ее за собой на засов. Запах мочи и отбеливателя проникает в ноздри. Мой член тверд, как скала, а пульс отбивает бешеный ритм в барабанных перепонках. Крылья. Зеленые глаза. Синие губы. Прерывистое дыхание. Я не могу с этим бороться. Мной овладевает элементарный животный порыв.

Расстегнув ремень, я спускаю брюки и обхватываю пальцами член. Все мое тело содрогается от этого прикосновения, а яйца нещадно болят. Я яростно двигаю рукой вверх-вниз, и все это время единственное, что я вижу перед собой — это ее широко раскрытые глаза, вздрагивание от прерывистого дыхания и моя рука, такая большая на ее фоне, обхватывающая тонкую, молочно-белую шею.

Я опираюсь свободной рукой о стену, когда ноги угрожают подкоситься подо мной. Давление нарастает, и жар разливается по моей коже с такой силой и скоростью, что я чувствую, как пот стекает у меня между лопатками.

Я знаю, что должен остановиться, но не могу. Такое чувство, будто я взорвусь, если посмею сделать это. Она подталкивает меня к точке невозврата… пока я настолько не растворяюсь в ней, что больше ничего не вижу перед собой.

Открыв глаза, я смотрю вниз, испытывая отвращение к открывшемуся зрелищу. Моя рука лихорадочно проводит по всей длине, и мой взгляд упирается в длинные красные следы от ее ногтей, портящие мое запястье. И это единственное, что было нужно. Я борюсь со стоном, который пытается сорваться с моих губ, когда удовольствие захлестывает меня волной. Перед глазами все расплывается, ноги слабеют, и теплая жидкость потоком проливается мне на руку. Помехи наполняют мой слух, подкрепленные эхом моего напряженного дыхания.

Когда, наконец, снова могу сосредоточиться, я опускаю глаза вниз на месиво, покрывающее мою руку и плавающее в воде унитаза. Меня мгновенно охватывает стыд, и я застегиваю ширинку, скрывая доказательства своей слабости. Вот до чего она довела меня. Мастурбирую в грязном туалете ночного клуба, как подросток.

Она хочет, чтобы я согрешил, потерпел неудачу.

Я резко толкаю дверь и пробираюсь через клуб. Даже на улице не становится легче дышать. Я нуждаюсь в спасении. Сев в машину, я еду в Хаммерсмит, пока не останавливаюсь у церкви, но это не моя церковь.

Как только ступаю внутрь, меня окутывает запах благовоний, и холод, исходящий от древних каменных полов, пробирает до самых костей. Моя измученная душа снова успокаивается, и ко мне возвращается здравомыслие.

— Сейнт?

Я поднимаю взгляд и встречаюсь с ясными голубыми глазами моего брата, точно такого же оттенка, как мои собственные. Джудас хмурится, нервно оглядывая церковь, прежде чем подойти ко мне. Черная рубашка подходит к его чернильным волосам, а белый воротничок, словно собачий ошейник, занимает почетное место на шее. Лживый притворщик.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.

Мы встречаемся взглядами, но я замечаю, как он колеблется, будто изо всех сил старается сохранить зрительный контакт со мной. Он практиковался годами, и у него очень хорошо получается скрывать это, но я знаю, что ставлю его в неловкое положение. Единственный, кто действительно может смотреть мне прямо в глаза, это Джейс… и Иден. И разве это не интересно?

— Как ты это делаешь? — спрашиваю я.

Он хмурится еще сильнее.

— Делаю что?