Правила игры
Шрифт:
– Я знаю, тебе плохо, но постарайся забыть. Это он сгоряча, сам понимаешь.
Кэн невесело засмеялся:
– Ну конечно! Боги, Тэсса, это ведь я пришел тебя утешать!
Воительница махнула рукой и хотела отвернуться, но не отвернулась.
«Предводительница Вольных Клинков не имеет права на слезы».
– Не стоит, Кэн. Война ведь рано или поздно закончится, правильно?
Он кивнул. Да, но для кого-то она может закончиться раньше.
Опустился на ближайший стул и спросил:
– Что решили с… каторжниками? – .
Брат кивнул, словно ожидал услышать нечто подобное.
– Послушай, Тэсса, ты задумывалась над тем, что происходит?
Она вопросительно посмотрела:
– Что ты имеешь в виду? Происходит война.
– Верно, верно. Я говорю о другом. О том, на чьей мы стороне, мы, Вольные Клинки. Мы… уже очень давно не нанимались на службу к Пресветлым, так давно, что я готов был сказать сейчас «никогда». Укрин знает это лучше меня, но и я, в общем-то, немного разбираюсь. Мы всегда были вольнонаемными – не кривись, я знаю, что тебя коробит это слово, но ведь такова правда – мы были вольнонаемными до последнего времени. И уж совершенно точно то, что мы никогда не объединялись под чьим бы то ни было руководством.
– Это камень в мой огород? – тихо спросила Тэсса. Кэн покачал головой:
– Нет, конечно нет. Я просто хотел сказать, что с Братством что-то происходит.
– Ничего удивительного, – пожала плечами воительница. – Времена меняются, меняются и люди. Ты боишься этого? Странно, я никогда не считала тебя таким уж яростным приверженцем соблюдения всех без разбора традиций, которые Братство успело накопить за свое долгое существование.
– Есть традиции, и есть Традиции. Если начать нарушать последние… – Кэн замолчал и растерянно качнул головой.
– Жизнь не стоит на месте, Кэн. Ты знаешь.
Он задумался, опустив свой твердый подбородок на сцепленные кулаки. Стул, на котором сидел Брат, еле слышно скрипнул, словно тяжесть подбородка передалась и ему.
Следующие слова, произнесенные Кэном, Тэсса поняла не сразу. Потому что тот говорил уже о другом:
– Он ведь прав. Он прав в главном, мой брат. Я здесь не ради него, нет. Понимаешь, Сестричка, когда мать умирала, она просила меня приглядеть за младшеньким. Среднего тогда уже не было… ты знаешь, Сестричка. Просила приглядеть…
– Ты и приглядываешь, – завершила Тэсса.
– Приглядываю. А он знает… ну, если не знает, то догадывается. Он всегда был догадливым.
От слова «гадить», – подумалось ей. – Я, пожалуй, буду молиться Ув-Дайгрэйсу, чтобы тот прибрал Бешеного к себе. Это лучший выход для всех нас; наверное, именно поэтому мы можем на него не рассчитывать.
– Ничего, Кэн. Там будет видно.
– Верно, Тэсса. Завтра станет полегче, начнется дело, тогда – не до мыслей.
Воительница согласно кивнула. Дело – это хорошо. До нас, правда, вряд ли докатится, по крайней мере – завтра-послезавтра.
– Кстати,
– Я присмотрю, – пообещал Кэн.
– Да, – вспомнила Тэсса, – присмотри еще за тем пареньком, Кэйосом.
– Моя ошибка, что он попал сюда.
– Ошибки станем делить после, когда выберемся, – резко и жестко сказала она.
– Верно, – согласился Брат. – Спокойной ночи, предводительница.
Тэсса смотрела на дверь, закрывшуюся за Кэном, и во рту было сухо и горько, как будто глотнула питья, в котором был растворен яд.
/смещение – блик на изгибе бокала/
Как ни странно, после разговора с Тэссой Талигхилл вернулся к себе и почти сразу уснул. Он, правда, так и не смог потом вспомнить, были ли во сне «всякие там наложницы и прочие услады плоти», но утром правитель чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.
За завтраком компанию ему составил лишь Тиелиг, поскольку все остальные «сколько-нибудь значительные господа» либо уже откушали, либо так и не нашли на это времени. Правитель знал, что в лагере хуминов уже четверть часа назад началось движение – видимо, враги намереваются войти в ущелье. Давно пора.
– Как вам спалось, Пресветлый? – спросил верховный.
– Отлично, спасибо. Я так понимаю, Тиелиг, у вас ко мне какое-то дело? Жрец улыбнулся:
– Отнюдь. Сегодня моих дел с лихвой хватает на других, вам, уж простите, ничего не осталось. Приятного аппетита.
– Вам тоже, Тиелиг.
Когда в зал вошел Хранитель, завтрак приближался к концу и уничтожение грозило сладкому.
Господин Лумвэй принес с собой запах тертых кож и стати Не садясь, он склонился над столом, взял в руку кувшин и налил себе слабого сладкого вина; выпил жадными глотками, утер усы и сообщил:
– Пошли. Теперь главное, чтобы в Юго-Западной не подкачали.
– Думаете, не подкачают? – Талигхилл внимательно посмотрел на Хранителя.
– Не подкачают. Там Амджай, я его хорошо знаю. Ударит в самый раз, когда эти молодцы расслабятся и начнут пересчитывать облака над головой.
– Сомневаюсь, что они расслабятся, – негромко сказал Тиелиг.
Лумвэй обернулся в его сторону:
– Здесь вы правы, здесь я согласен. Эти господа не настолько глупы, чтобы переть напролом. Еще по вчерашнему их поведению было понятно. Если б их данн не ждал неприятностей, они бы сунулись сюда, как только пришли. Но знаете, Тиелиг, мои дозорные высмотрели некоторые детали, которые могут вас заинтересовать.
– Я слушаю.
– Вам ведь известно, что хумины не верят в Богов? Тиелиг покачал головой: