Правила обольщения

Хантер Мэдлин

– Это прекрасно, Хейден, не так ли?

Хейден заглянул в глаза жены. Сейчас была видна лишь окраина ее души. Они будут дружелюбны и любезны друг с другом при свете дня. Алексия станет заботиться о нем, родит ему детей и не предаст, если только другой мужчина не похитит ее сердца. Чувственность останется лишь для постели. Только там Алексия будет ненадолго забывать, что Хейден – нелюбимый мужчина, так некстати соблазнивший ее.

Не слишком плохая сделка. Большинство мужчин не получали и этого. И все же Хейден не мог отрицать, что его симпатия к достойной

уважения мисс Уэлборн переросла в нечто большее в последние несколько дней и что их объятия согревали теперь не только его тело.

Тщательно скрываемая радость в глазах никак не соответствовала чопорному облику Фолкнера.

– Добро пожаловать домой, мадам.

Дом. Он окружил ее теплом и уютом, едва только Алексия переступила порог. Точно так же чувствуешь себя, укутавшись в старую поношенную шаль холодным зимним вечером. Ветры перемен изрядно потрепали ее в последние несколько недель. А дни, проведенные в Кенте, и вовсе напугали. Слишком много новых ощущений и неожиданной чувственности обрушили они на нее.

Алексия вернулась в этот дом как хозяйка, а не как бедная родственница или гувернантка. Но даже в знакомых вещах наметились перемены. Они были заметны в поклонах слуг.

Хейден проводил жену в библиотеку.

– Мы должны навестить Истербрука, – сказала Алексия. – Мне нужно решить вопрос с дальнейшими занятиями Кэролайн.

– Занятия с ней больше не входят в твои обязанности. Ты вольна выбирать, продолжить тебе или нет.

– Мне показалось, ты приехал тогда в Оксфорд прежде всего затем, чтобы удостовериться, что я буду и дальше заниматься с Кэролайн.

– Ожерелье, которое я привез с собой, было вынуто из сейфа накануне, Алексия. Так что наш разговор состоялся бы, даже если бы ты не сообщала Хен о своем намерении уволиться.

Хейден обезоруживал Алексию, когда говорил подобные вещи. Он поступил весьма любезно, не упомянув о том, что этот разговор состоялся лишь из-за того, что произошло в мансарде. Алексия не была уверена, что хочет слышать такую вот завуалированную правду. Она часто забывала о реальности в постели с мужем, но не могла допустить того, чтобы и при свете дня ее эмоциями двигали иллюзии.

– Я с удовольствием продолжу занятия с Кэролайн. Ей уже поздно привыкать к новой наставнице.

– В таком случае заедем к Истербруку сегодня после обеда. Ты пообщаешься с Кэролайн, а я посмотрю, уцелели ли мои братья после нашествия Генриетты.

– Это может подождать до завтра.

– Я должен сопровождать тебя во время первого визита. А завтра мне нужно быть в Сити. Необходимо решить кое-какие вопросы, требующие моего присутствия. Я и так слишком долго откладывал.

Это ли занимало мысли Хейдена, когда он вдруг становился таким задумчивым в объятиях Алексии? Неужели он думал о делах, когда его тело сливалось воедино с ее телом в порыве страсти и его дыхание заполняло все ее существо? Возможно. У Алексии создавалось впечатление, что их мысли сливались воедино так же, как и их тела. Но возможно, она ошибается.

Ей потребуется некоторое время,

чтобы понять, что собой представляет ее брак, определить, что существует на самом деле, а что живет лишь в ее воображении. Упоминание о делах предвещало кое-какие перемены. Оно означало, что впредь у каждого из них будет своя собственная жизнь. Единение, которое Алексия познала в Кенте, не имело силы здесь, в Лондоне.

Да она и не ожидала этого. Так складывались отношения большинства семейных пар. И все же Алексия была рада, что ей ненадолго представилась возможность узнать Хейдена получше.

Мужчина, живший внутри Хейдена, мало чем отличался оттого, которого знали в обществе. Просто он был более сложным. Этот скрытый от посторонних взглядов мужчина смеялся над ее шутками, даже если они вовсе не были смешными. Обращался с ней по-доброму, несмотря на то, что главенствовал над ней днем и доминировал в их обоюдной страсти ночью. Этот мужчина появлялся большей частью по ночам. Он излучал тепло, которое отнюдь не делало его слабым, напротив, укрепляло его силу, от которой Алексию бросало в дрожь. В объятиях этого мужчины она чувствовала себя защищенной. Теперь Алексия убедилась, что Хейден не лгал в церкви, когда говорил, что она будет в безопасности рядом с ним.

В библиотеку вошел Фолкнер, неся в руках внушительную стопку писем, аккуратно перетянутых ленточкой.

– Это прислал вчера лорд Истербрук, – пояснил он.

Развязав ленточку, Хейден принялся быстро просматривать письма.

– Фолкнер, а не было ли письма для меня в мое отсутствие? – спросила Алексия.

– Нет, мадам.

Сердце Алексии упало, печаль охватила ее. Она не надеялась, что они сразу примут ее решение. Но не ожидала, что полностью проигнорируют. Их молчанию она предпочла бы письмо, полное гневных обвинений. Но Лонгуорты вели себя так, словно она умерла.

В Кенте Алексия не задумывалась об этой потере. Хейден проследил за тем, чтобы у нее не осталось на это времени.

Теперь он сидел за столом. Свет от окна заливал его лицо. При взгляде на него в груди Алексии поднялась теплая волна, а сознание наполнилось чувственными воспоминаниями.

– Они все поймут. Дай им время. – Хейден не отрывал взгляда от письма, которое читал. Ему не нужно было даже смотреть на жену, чтобы понять, о чем она думает.

– Думаю, мне стоит написать им еще одно письмо.

– Мне бы этого не хотелось, Алексия. Ведь ты будешь вымаливать у них прощения за то, что вышла замуж за ужасного лорда Хейдена.

Слова Хейдена прозвучали не как приказ. Он говорил тоном мужа, который подсказывает жене ожидаемую от нее линию поведения. Хорошая жена подчинилась бы, а Алексия собиралась стать хорошей женой. И все же она не ожидала, что Хейден может вмешаться в столь личное дело.

Алексия не стала спорить, хотя почувствовала, что Хейден готов принять ее возражения. Она не стала объяснять, что не просила прощения и не собиралась делать этого впредь. Проявление власти убило в ней желание успокоить его потревоженную гордость.