Правитель империи
Шрифт:
И пальмы были. И громадные манговые деревья, кольцом обступившие здание аэропорта. И даже обезьяны были — обезьяны нахально расхаживали по крышам строений возле аэродрома. И попугаи стаями носились тут же, зеленые, красные, синие, желтые! Ну и, конечно, магазинчики сувениров: резьба по дереву, по кости, чеканка по серебру и золоту — различного рода поделки ремесленников. И — чего там только не было…
Несколько озадачил Картенева скучающий вид атташе из консульского отдела посольства, который его встречал. Он держался так, будто ничего удивительного кругом не было. Но потом Виктор подумал, что атташе, видимо, живет здесь давно,
Удивила навязчивая придирчивость таможенника. Вежливо, даже застенчиво улыбаясь, он начал задавать пассажиру, который шел перед Виктором, вопросы: «Имеет ли сэр иностранную валюту? Имеет ли сэр транзисторный приемник? Имеет ли сэр магнитофон? Имеет ли сэр бриллианты?..» В машине Картенев поинтересовался причиной такой подозрительности таможенников. Атташе усмехнулся и сказал, что здесь не проходит и дня без того, чтобы не были задержаны контрабандисты профессионалы или любители, — пытающиеся протащить через границу золото, жемчуг, наркотики.
— Третьего дня, — добавил он, — был задержан посол одной из южноамериканских стран. «Чрезвычайный и полномочный» пытался провезти в Индию около шестисот золотых швейцарских часов…
Они ехали по широкому полупустынному шоссе, по обеим сторонам которого раскинулись прямоугольники полей. Изредка встречались маленькие домики, хижины, лачуги.
— Отличное шоссе, — сказал Виктор, обращаясь к своему соседу.
— Да-а, — задумчиво протянул тот, — англичане, уходя из этой страны, оставили ей в наследство, пожалуй, лишь две стоящих вещи: шоссейные дороги да английский язык. Как, впрочем, и в Пакистане и десятке стран помельче. Помолчал и добавил: — Да-да, — именно английский язык. Собственного языка межнационального общения в Индии нет, в каждом штате, а их более дюжины, говорят на своем. Поэтому английский является единственнм доступным средством общения между различными частями страны…
Они проехали мили две-три, и по обеим сторонам шоссе возникли крупные деревья, образуя шатер над ним. Час был утренний, шоссе пустынно, — минут через пятнадцать машина въехала в город. Потянулись широкие тенистые улицы с особняками, прятавшимися в глубине обширных участков. — Новый Дели, отметил спутник Картенева, — резиденция министров, крупных чиновников, дипломатов, бизнесменов, торговцев.
Проехал навстречу велосипед, на котором сидели… Сколько человек может сидеть на одном велосипеде? На этом сидели четверо. Мужчина, женщина и двое детей; семейный тарантас!
Промчались два моторикши, потянулись одна за другой тележки с буйволами в упряжке, прошлепали босиком двое — в цветных чалмах, с длинными мечами у пояса, промелькнула бензозаправочная колонка с громадной надписью «Кэлтекс», другая — «Бэрма шел».
Словно из-под земли вынырнули многоэтажные дома — торговый центр Дели. Кинотеатры. банки. рестораны, компании.
Фруктовый рынок. Несмотря на ранний час, торговля идет вовсю: арбузы, дыни, манго, яблоки, груши, сливы, виноград, клубника. И много таких фруктов, о которых Виктор даже и не слыхал.
Поселили его в посольской гостинице. наскоро умывшись и позавтракав в столовой, он пошел представляться начальству.
Дежурный комендант посольства тщательно изучил паспорт, внимательно осмотрел Виктора, спросил — кто он, к кому и зачем. Получив ответы и еще раз внимательно осмотрев Виктора, комендант сказал, что советник по культуре Раздеев находится в комнате номер двадцать на втором этаже.
— О-о-о! Виктор Андреевич! Приветствую вас, дорогой.
Приветствую! — радушно улыбаясь, Раздеев поднялся из-за стола и пошел Картеневу навстречу. Невысокий крепыш в модного покроя костюме, он производил впечатление человека энергичного, преуспевающего, уверенного в себе. Крупная голова, широкий покатый лоб, мягкие, волнистые волосы, за толстыми стеклами очков маленькие, серые. очень внимательные глаза.
— Рад приветствовать вас в наших палестинах, — продолжал Раздеев, усаживая Виктора на широкий, мягкий диван.
— Вы, наверно, устали, Виктор Андревич, — как бы невзначай бросил Раздеев и уголком глаз стал наблюдать за Виктором.
— Нет? Ну вот и отлично. В десять часов у посла оперативное совещание дипломатического состава. там мы вас и представим.
— И после некоторого молчания: — Курите? Вот, попробуйте «Уинстон». А мне давайте ваш «Беломор», давненько не баловался.
Затянулся жадно, как-то по-особенному, — словно хлебнул дым папиросы, зажмурив глаза…
Здание посольства такое большое, что, глядя на него снаружи, Картенев невольно сравнил его с океанским пароходом.
Высокие потолки, широченные коридоры. Чисто. Прохладно. Главное прохладно. На улице жара сорок восемь градусов по Цельсию. А в посольстве центральное охлаждение воздуха. Благодать.
Ровно в десять началось совещание. Кабинет посла — метров пятьдесят. Вдоль стен — полки с книгами, диваны, кресла.
Слева у окна большой полукруглый стол. За ним кресло. В кресле сидит посол — Иван Александрович Бенедиктов — крупный, высокий, лет под шестьдесят пять, с холеным, не старым еще лицом, с доверчивым взглядом темно-синих глаз, черными — без единого проблеска седины — волосами, зачесанными назад. Говорит увесисто, спокойно, но иногда вспыхивает от скрытого до поры внутреннего волнения, горячится.
— Картенев Виктор Андреевич, — говорил посол, улыбаясь.
— Прошу любить и жаловать. Третий секретарь посольства. Наш новый пресс-атташе.
Виктор краснеет под стремленными на него взглядами и торопливо садится в кресло.
На совещании, собственно, один вопрос: итоги ежегодного съезда правящей партии Индии, прошедшего недавно. на нем по приглашению исполкома Нацконгресса присутствовали два сотрудника посольства.
Пока они, — советник по политическим вопросам Карлов и первый секретарь Редин — рассказывают о своих впечатлениях, Виктор разглядывает людей, сидящих в комнате.
Кое-кого он знает — встречался раньше. Но большинство ему незнакомо. В левом углу сидит торгпред. «Угрюмый Семин», как зовут его во Внешторге. Умелый «торгаш» — в хорошем смысле этого слова, опытный специалист. рядом с ним худенький, невзрачный на вид советник-посланник Гордеев. так вот он какой — этот Гордеев. Виктор вспомнил: в Москве кто-то из посольских ребят говорил, что его называют «железный Гордей».
Чуть дальше, возвышаясь над ним на голову, сидит генерал-лейтенант со звездочкой Героя — военный атташе Кочетков. недалеко от него — Сергеев, невысокого роста крепыш, лобастый, розовощекий советник по экономическим вопросам. Сергеев строил крупную гидростанцию, в одном из штатов Индии, а теперь выдвинут на административную работу…