Правительство развлекаются. Анекдоты про старые и новые законы
Шрифт:
– Спасибо, дедушка Ленин, какой вы добрый!
Идет Ильич обратно. Видит мальчик опять плачет.
– Что же ты плачешь? Я же тебе 10 копеек дал!
– Я вот подумал: Ели бы я те 10 копеек не потерял, у меня сейчас было бы 20 копеек!
Разозлился тут Ильич и отнял у мальчика 10 копеек, шерстяные рукавички, теплый шарфик и вязаную шапочку...
Приходит Дзержинский к Ленину домой. Ему открывает Крупская.
– Надежда Константиновна, можно вас поцеловать?
– Вы что, Феликс Эдмундович, как можно?
– Я вам 1000 рублей дам!
– Ну, за 1000 рублей можно.
– Надежда Константиновна, можно вас раздеть?
– А вот этого я вам не позволю!
– Я вам 10 000 рублей дам!
– Ну, ладно.
– Надежда Константиновна, можно вас вы...ть?
– Ни за что! И что скажет Владимир Ильич!
– Я вам 100 000 рублей дам!
– За такие деньги давай, только скорее, а то Володя придет!
Только вышел Феликс Эдмундович, входит Ильич и спрашивает:
– Тут Дзегджинский мою загплату не пгиносил?
– Феликс Эдмундович, вы не видели последний номер «Пионерской правды»?
– Нет, Владимир Ильич, не видел.
– Згя, батенька, згя – весьма мягкая бумажка.
Владимир Ильич, что такое социалистическая экономия?
– Феликс Эдмундович, подойдите, пожалуйста. У вас ноги волосатые?
– Волосатые.
– Очень волосатые?
– Очень волосатые.
– Очень-очень волосатые???
– Очень-очень волосатые...
– Надежда Константиновна, записывайте: «Зимой валенки – не выдавать».
Рабочий кабинет Ильича. Ильич работает... Стук в дверь...
– Кто?
– Кто, кто! Х...й в кожаном пальто!
– Ах, это вы, Феликс Эдмундович! Пгоходите!
Ильич и Надежда Константиновна на встрече с пионерами.
Вопрос:
– Владимир Ильич, а почему у вас нет детей?
Ленин (смущенно):
– Не стоит, ребята...
Надежда (назидательно):
– Вечно ты, Володя, ударение не там ставишь.
Приходят к Ленину Калинин и Дзержинский. А Ленин только что из огорода, и жалуется:
– Какой-то козел бородатый, пожрал в огороде всю капусту!
Калинин, мерно поглаживая бородку:
– Козел, говоришь, бородатый?!
– Товагищи!!! Кегенский пгопил бгоневик!!! Но мы сдадим бутылки и постгоим новый и совегшим наконец Социалистическую геволюцию!!!
– Товагищ Дзегжинский, это вы бычки в очко кидаете?
– Да, я товарищ Ленин!
– Hе надо батенька, чегтовски тгудно гаскугиваются...
Ильич сидит, рисует. Входит Надежда Константиновна.
– Владимир Ильич, к вам ходоки...
– Гоните! Гоните их!!! Вчера эти псы приходили, все карандаши посп...ли.
Пришли к Ленину ходоки:
– Владимир Ильич! Что же это такое: у нас в деревне есть нечего, а товарищ Дзержинский у себя в кабинете икру ложками ест! Мы попросили нас угостить, а он нас на х...й послал...
– Добгейшей души человек... А ведь мог и п...ды дать... И гасстгелять даже...
– Наденька, там на полке, за пятым томиком Маркса, бутылка водки!
– Нет ее там.
– Надюша, ищи получше!!
– Так ведь нету.
– Чтоб ноги этих б...дских ходоков в моей квагтиге больше не было!
Ленин говорил:
– В партии только три настоящих коммуниста: Ульянов, Ленин и Я.
Ленин с Дзержинским справляют малую нужду за углом Кремлевского дворца...
– Феликс Эдмундович, а почему это у меня жугчит, а у вас нет?
– А это потому что вы ко мне в сапог, а я к вам в карман.
– О, нет! Мои «Апгельские тезисы»!
Война, зима, голод, холод. Ильич сидит в кабинете и пьет чай вприкуску с сахаром. Входит товарищ Дзержинский и спрашивает:
– Владимир Ильич, а почему вы чай пьете вприкуску, а не кладете сахар в стакан? Почему не растворяете?
– Так ведь не гаствогяется больше, Феликс Эдмундович!
25 октября 1917 года. Питер. Смольный.
Провозгласив победу социалистической революции, Ленин заявляет:
– Отныне на всей тегитории Госсии вводится восьмичасовый габочий день и обязательный выходной – воскгесенье! В ответ – бурные аплодисменты.
– Ну, если мы, товагищи, сумеем наладить габоту по-новому, то сможем позволить себе еженедельно два выходных!
Зал отвечает криками «Ура!» и бурей оваций.
– А если мы внедгим технологии Фогда на заводах и тгактога – на полях, то будем каждую неделю отдыхать по тги дня!
Шквал аплодисментов, к потолку летят папахи, бескозырки и фуражки. Выждав, пока зал немного успокоится, Ильич бросает в него с укоризной:
– Посмотгю я на вас, товагищи, ни хгена вы габотать не хотите!
Ленин очень горевал, что его мама не дожила до революции.
– Уж лучше бы я не дожил, – говорил он.
И все с ним тактично соглашались...
– А вы, батенька, уже читали «Эммануэль»? Оч-чень своевгеменная книга! Вот и товаищ Кгупская утвегждает, что я пгочел ее с большой пользой для себя.