Право на эшафот
Шрифт:
— Но вы-то авторитетней. Он обычный преподаватель, а вы — ректор нашего широко известного университета, — заметил Теодоро, — поэтому ваше мнение может отличаться от мнения сеньора Охело. Кстати, хотелось бы его услышать.
Тётя выпрямилась на стуле так, что по ней можно было проводить калибровку линеек.
— Сеньор Охедо сказал, что сама Эстефания блок не снимет, но он может слететь под влиянием всплывающих воспоминаний. Ещё он сказал, что посторонним лезть нежелательно, потому что это может привести к непредсказуемым последствиям.
—
По губам тёти зазмеилась нехорошая улыбка.
— И потом она должна будет находиться под вашим присмотром, не так ли, дон? Желательно — в университете?
— Я этого не говорил.
— Но подразумевали, — отбрила тётя, резко, словно ей было нанесено оскорбление. Возможно, так оно и было. — Эстефания сегодня отбывает домой в герцогство. Прямо сейчас.
— Прямо сейчас я никого не отпускал. — Теодоро улыбался, но его глаза были колючими, как куст терновника.
— Прошу меня простить, Ваше Величество, — покаянно сказала тётя. — Но я знаю, что вы не можете уделять нам много времени, вы — персона необычайно занятая. Насколько помню, ваша невеста, теофренийская принцесса, прибывает завтра утром? Подготовка к браку — слишком серьёзное дело, чтобы его игнорировать.
— Донья, неужели вы считаете, что я буду этим заниматься? — чуть неестественно рассмеялся Теодоро. — Мне принесли бумаги, я посмотрел на итоговую сумму и подписал. Всё остальное — не моя забота.
— Невеста — тоже не ваша забота? — елейно поинтересовалась тётя. — Доверите её сеньору Бласкесу, пока вы будете заниматься с моей племянницей, которой, к слову, есть кому помочь?
Они замерли, гипнотизируя друг друга взглядами столь яро, что почувствовала неловкость не только я, но и дон Густаво. Воздух между ними потяжелел и заискрился. Причём заискрился в буквальном смысле этого слова.
— Дон Густаво, — обратилась я к не занятому гипнозом дону, — а поясните мне, пожалуйста, почему поступление в университет — такой серьёзный проступок.
— Фани, — прошипела тётя, — мы это с тобой обсуждали. Не отвлекай дона из-за ерунды.
— Почему же из-за ерунды? — Дон Густаво сложил пухлые руки на груди, как будто показывая, что не собирается применять магию. — На самом деле, это очень серьёзный вопрос, почему Сиятельные рода не отправляют своих отпрысков к нам учиться. Если, конечно, они лояльны к нашей монархии.
Тёте намёк не понравился. Её ноздри затрепетали от едва сдерживаемого гнева, и она выдала:
— Дон Густаво, а не вы ли не так давно выступали за то, чтобы девушкам вообще блокировали магию?
Теодоро откинулся на спинку дивана. На лице его появился живейший интерес, подобного которому я не заметила при упоминании о невесте. Надо же, оказывается, монаршая рука не только обещана, но уже почти отдана. И это при том, что девушки в этой стране ничуть не уступают зарубежным. Уж одна точно. Нет, портрета
— Я и сейчас на этом настаиваю, — неожиданно ответил дон Густаво. — Не только девушкам, но и юношам, которые не контролируют дар и не занимаются его развитием, магию следует блокировать во избежание несчастных случаев. Либо ты учишься и берёшь под контроль всё, что тебе дано, либо расстаёшься с ним. И это должно быть закреплено на государственном уровне.
Он повернулся к королю, тот кивнул с некоторой ленцой. То ли подтверждал, что услышал, то ли собирался воплотить идею дона в жизнь.
— У Эстефании всё было в порядке с контролем, пока она не попала в королевскую тюрьму, — обвиняюще сказала тётя.
— Донья, так то, что было, не значит, что будет, — мягко возразил дон Густаво. — не лучше ли…
— Вовсе нет, — высокомерно прервала его тётя. — Мы как-нибудь без вашего участия разберёмся с тем, что нам делать. Девушке из семьи Эрилейских не место в вашем притоне.
— Простите, донья. Как-как вы назвали учебное заведение под патронажем нашей монархии?
— Оно не только под патронажем нашей монархии, — ехидно заметила тётя, — но и под патронажем других Сиятельных донов. Как будто им мало домов специфической направленности, где такой интерес более уместен.
Похоже, выпускницы университета пользовались определённой репутацией. Или таковую создавали кумушки, подобные моей тёте?
— Как вы смеете, донья! — грозно вскричал дон Густаво. Усы у него при этом встопорщились, словно он собирался ими нападать. Выглядел он не грозно, но это не значит, что таковым не был: кого попало не назначили бы на столь ответственную должность.
— Мне кажется, донья, вы пытаетесь меня оскорбить, — скучающим тоном вклинился в их милую беседу Теодоро, остановив жестом не на шутку разозлившегося ректора. — У меня нет в университете других интересов, кроме как финансирования обучения специалистов.
Почему-то при этом он посмотрел на меня. Наверное, таким образом пытался намекнуть, что сейчас его интересы находятся в этой гостиной. Тётя это тоже отметила и недовольно нахмурилась.
— Извините, Ваше Величество. Я близко принимаю к сердцу судьбу своей племянницы. А репутация у вашего университета слишком специфическая для того, чтобы я разрешила Эстефании даже прогуляться на той улице.
— Не выдумывайте, донья, — окончательно вышел из себя дон Густаво. — Что за ерунду вы говорите?
— Скорее всего, донья Селия хочет воспользоваться потерей памяти племянницы и внушить той нужные мысли, — ехидно заметил Теодоро. — Эстефания, поверьте, в нашем университете ничего страшного не происходит и дон Густаво будет рад вас видеть под своим крылом.
— Разумеется, я беспокоюсь об Эстефании, — продолжила гнуть свою линию тётя. — Потому что при блоке наложение знаний ни к чему хорошему не приведёт.