Право на любовь
Шрифт:
Он.
Мой.
Мой.
Так хочется сорваться и лететь к нему на встречу. Уткнуться в его грудь, вдохнуть его аромат. Почувствовать это чувство защищенности. Усилием воли заставляю себя медленно идти. Переставляю ноги, держусь. Целью моей является он. Держим неразрывную связь глазами. Контакт, который больше слов. Я не слышу музыки и других возгласов. Только он.
Он.
Он.
И тысячу.
Миллион раз ОН.
— Береги её, сын, — вкладывая мои руки, говорит Владислав Сергеевич моему будущему мужу.
— Буду, отец, — дает обещание мой будущий муж. И я знаю, что это правда.
Мы обмениваемся взглядами. Сжимаем руки друг друга так сильно, говоря, что рядом. И заходим в церковь. Она камерная, маленькая, но уютная. Много икон, много горящих свечек. Тут ладаном пахнет. И своя какая-то магическая атмосфера, словно волшебство. Я не могу это объяснить, но будто сам Бог дает нам своё благословение. А когда к нам залетает белый голубь и садится на наши переплетенные рушником руки, мы и вовсе принимаем это за знак. Проходим круг с батюшкой. Держим свечи. Целуем икону. Родители держат над нами короны. А батюшка читает молитвы. Каждая в сердце, в душу. Чувствую очищение и наполнение. Будто все плохое уходит. И наступает ясность, свет и счастье. Выходим обновленные и навсегда связанные перед Богом. До алтаря, где нас ждет свадебный регистратор, идем вместе.
Там уже даем клятвы друг другу. И тут меня прорывает на слезы. Так волнительно. Так трогательно и тонко.
— Власова Марина Александровна, согласны ли вы взять в мужья Войтковского Ярослава Владиславовича? — спрашивает администратор. И я замираю на время, пока Ярослав крепко не сжимает мою руку. А мне становится смешно.
— Согласна, — ухмыляясь, отвечаю девушке.
— Войтковский Ярослав Владиславович, согласны ли вы взять в жены Власову Марину Александровну? — задает тот же вопрос, что и мне.
— Согласен, — не раздумывая, отвечает Ярослав.
— Объявляю вас мужем и женой. Можете… — недослушивая фразу, Ярослав припечатывается ко мне с глубоким и страстным поцелуем. Мы не стесняемся. Когда чувства оголены, чего стесняться? Тут все родные и близкие. Когда так любится и горится, это самое лучшее, что может происходить. Эти чувства мы проносим сквозь всю жизнь. Когда отрываемся друг от друга, обмениваемся кольцами.
— Теперь мы муж и жена. — эмоционально счастливо говорит мне супруг.
— Всю жизнь этого ждала, муж, — улыбаясь, на таких же эмоциях, отвечаю супругу.
— Взаимно, жена, — отвечает он. И, подхватывая на руки, кружит. Долго. Счастливо. Со смехом и возгласами «ю-хууу».
Делаем несколько романтичных кадров на фоне этой красоты. Сами, с родственниками, с семьей, с друзьями, дочей. Спускаемся к подножью реки и опускаем бутылку в море с желанием и обещанием вернуться через пять лет. Гуляем с молодежью по парку. Родители отправляются на яхту. Как оказалось, это именной сюрприз моего мужа мне. Яхта, названная моим именем. Марина.
Там нас встречают родители с караваем, солью и шампанским. Родительским напутствиями и благословениями. Первый тост идет за нас. Второй — за родителей. И им дают слово.
— Ну что, дети, сегодня вы стали одной семьей. Сегодня у нас появилась дочка. Береги её, сынок. Теперь ты в ответе не только за себя, но и за неё. Теперь мы не только за тебя горой встанем, но и за неё, — говорит мама.
— Люби свою жену и ночью, и днём, так, чтобы стены дрожали. Чтобы сил ни на что другое не оставалось. Чтобы думать могла только о тебе. Тогда и ссор никаких не будет. На нашей семье проверено, — подмигивает отец моего мужа. А я смущаюсь и прячу лицо на груди мужа. Выходим к ним, чтоб обняться, и уводим на парный танец. Ярослав с мамой, я с его папой. Хотя его родители уже мои родители.
Когда тосты и поздравления сошли на нет и алкоголь уже играет в крови, мы задаем движ. Мы танцуем. Веселимся. От молодежи даже взрослые не отстают. Родители поддерживают и отплясывают вместе с нами. Под конец зажигаем семейный очаг и снятие фаты. В конце вечера благодарим гостей и выходим на большую палубу для завершенного красочного салюта. Возвращаемся уже вместе в номер, и там зарождается уже новая семья. Семья Войтковских. Сплетаемся языками. Телами. И отдаемся этой ночи, как супруги.
Эпилог
Несколько лет спустя…
— Поздравляю с победой, пап, — говорит мне сын. А меня гордость берет. Не то, чтобы я сомневался в этом деле. Изначально знал, что правда на моей стороне. И на стороне моего банка. Моего дела. Но то, что мой сын был моим адвокатом и выиграл это дело, доставляет особое удовольствие от победы.
— С таким адвокатом по другому и быть не должно. Теперь и не страшно оставить компанию и уйти на покой.
— Ну что за разговоры, пап. Ты у меня еще сильный и нам вон с Димкой фору дашь, — поддерживает сын.
— Я очень горжусь тобой, сын. — произношу честно. Для меня важно, чтобы мои дети знали и чувствовали мою поддержку и опору. Знали, что в любом возрасте они могут прийти ко мне, и я буду рядом. Знали не только как должное, но и слышали от меня. Мы с Артемом не часто это слышали, но видели и чувствовали. Поэтому для меня важно, чтобы мои дети это знали. Ведь сказать это не так сложно. Но сколько сил и уверенности твоему ребенку это придает.
— Ну что, мама нас ждёт на праздничный пикник, — обращается ко мне сын.
— Тогда не будем заставлять их ждать. — отходим от зала суда и направляемся к машинам.
Смотрю на него и удивляюсь. Он взял от меня многое: характер, цвет глаз, цвет волос и даже некоторые манеры поведения. Иногда вспыльчивый. Но больше он взял от моей жены: доброту, искренность, честность, веру в людей, веру в лучшее. Он так же, как и Марина, улыбается глазами. Он не боится сделать неверный шаг. Он сильный. Если взялся, то доводит до конца. Сейчас он уже самостоятельный парень. А ведь я помню, когда он только родился. Этот сморщенный маленький комочек темно-красного цвета. С большими щеками и глазками щелочками. Он спал только в роддоме или у Марины на руках. С ним мы забыли, что такое тишина и покой. Но я был в каждом моменте его взросления. С самого первого крика в родзале. Мне первым его отдали на руки. Первым перерезал пуповину, связанную с Мариной, моей женой. А какой это космос — видеть беременную жену твоим ребенком. Мне кажется, я влюблялся в неё еще больше и больше. Я чаще, чем обычно, её обнимал. Целовал крохотный живот, который постепенно увеличивался. Помню, как в час ночи она попросила арбуз зимой. Вот просто захотела и все. И я его достал. А как она ходила и нюхала переглаженное белье.