Право на поединок
Шрифт:
Венн довёл присмиревшего вельможу, как и обещал, до двери «Фазана». Здесь глядели за порядком даже не один, а сразу два молодца. Волкодав, как и обещал, вынул из кошеля монетку:
– Угостись, добрый человек, и не держи зла.
Вельможа остался туповато разглядывать лежавший на ладони полулаур. Волкодав решил не ждать, пока он придумает, как быть дальше, и вернулся на своё место. Он давно усвоил, что в таких случаях лучше всего было подобру-поздорову исчезнуть с глаз. А там пьяница, паче чаяния, отвлечётся и позабудет.
В трактире царило веселье. Рейтамира только
Она показалась ему очень красивой. Оживлённая, раскрасневшаяся от всеобщего внимания и успеха. Совсем не та бессловесная, забитая сирота, которую им с Эврихом довелось спасти от засранца-мужа в безымянной деревне на берегу…
– Эй, венн! – окликнул его мужской голос. – Поди сюда, дело есть!
Волкодав сначала покосился на улицу, но не усмотрел никаких признаков затеваемого безобразия и решил подойти. Его звал молодой разбойник, сидевший со своим горбатым приятелем за лучшим столом. У горбуна был довольный вид человека, только что выигравшего спор.
– Садись! – сказал Кей-Сонмор. Волкодав сел вполоборота к двери. Справному вышибале не возбраняются разговоры с гостями, надо только, чтобы служба от этого не страдала.
Перед Лутой лежала на плоском блюде горка душистых блинов. Как раз когда подошёл венн, сын Сонмора проверил пальцем остроту ножа, разрезал всю горку начетверо и придвинул к себе масло, смешанное с мелко нарезанной солёной форелью. Большинство нарлаков ело блины именно так, но Волкодав внутренне сморщился: чего ждать от беззаконного племени?… Это ж додуматься надо, печь блин во всю сковородку, чтобы потом резать его на мелкие части…
– Мы тут наслышаны о тебе, – жуя, сказал ему Кей-Сонмор. Ни один венн, даже очень голодный, не стал бы беседовать с набитым ртом, но Волкодав в своей жизни насмотрелся ещё не такого. – Нам рассказывали, – продолжал Кей-Сонмор, – как ты задал перца недоноскам Тигилла. Это правда, что ты угробил его со связанными руками?
– Может, и правда, – проворчал Волкодав. Разговор ему не нравился.
– Я знавал Тигилла, да не отринет его душу Священный Огонь, – сказал Младший. – Нужен великий воин, чтобы одолеть его так, как это сделал ты. А ещё люди говорят, будто Канаон, сын Кавтина Ста Дорог, тоже был рубакой хоть куда. Так это, венн?
– Может, и так, – хмуро ответил Волкодав. – Людям видней. Это всё, зачем я был тебе нужен?
Кей-Сонмор вдруг необыкновенно развеселился:
– Вот и батюшкин советник считает, что ты зря тратишь себя в этом клоповнике. Послушай-ка лучше моего друга, мастера Улойхо: у него найдётся для тебя работа получше…
Венн положил руки на стол, и Улойхо сразу подумал, что об эти ладони можно было полировать изумруды. Венн внушал ему робость.
– Здесь не клоповник, – мрачно сказал вышибала. Он явно собирался встать и уйти.
Ювелир открыл рот говорить, но тут
– Убью!…
Кого именно он собирался убить, так и осталось неведомо. Он, может, и сам толком не знал. Однако вид детинушки вполне соответствовал словесной угрозе. Рейтамира испуганно прижала к груди лютню – своё единственное достояние, – и даже у Кей-Сонмора на мгновение остановилась рука, подносившая ко рту четвертинку блина. Его ребята выманили сюда Беспутного нарочно затем, чтобы Улойхо посмотрел венна в деле. Теперь Лута старался сообразить, не слишком ли далеко забрела весёлая шутка. Ладно, сказал он себе затем. Наслышаны мы про этого венна. А теперь и сами увидим, так ли горазд.
Волкодаву размышлять было некогда. Он и не размышлял, ощущая только досаду: неужели не мог сразу понять, что выпивоха вернётся?… Ишь, допустил отвлечь себя разговором, увести от дверей. Выпроваживай его теперь вон. А кабы прощения просить не пришлось у почтенных гостей за то, что позволил их напугать…
Улойхо невольно втянул голову в плечи. Лута не впервые вытаскивал его, как он говорил, в шумную харчевню «проветриться», и всякий раз дело кончалось одним и тем же. Дракой с кровью и выбитыми зубами, причём Лута, как положено будущему Сонмору, обязательно бросался разнимать драчунов…
Тем временем страшный, в скользких лохмотьях сгнившей коры, кривоватый кол необъяснимо перекочевал из рук Беспутного в руки венна. Со стороны могло показаться, будто вельможа вприпрыжку обежал вышибалу кругом и жизнерадостно устремился обратно за дверь. Держа его за шиворот, венн бросил отобранный кол в чёрный угол, туда, где у выхода во двор хранили веник и поганый совок. Оплошность оплошностью, а безобразничать в трактире он никому не позволит. Вытащив Альпинова братца за порог (низенький был порог, не как в доброй веннской избе…), он без лишних слов распластал его на неласковой каменной мостовой.
Слуги уже бежали к своему господину. Один темноголовый, второй рыжевато-русый, они были похожи друг на друга, как близкие родственники: два губастых молодых остолопа, уже начавшие отращивать животы. Таких рабов Волкодав немало в своей жизни встречал. Привыкших жировать при незлом господине, точно коты, забывшие про мышей. Они никогда не бегут на свободу, а вздумай хозяин отпустить – в ноги бросятся, чтоб только от миски не гнал…
– Эй, громила! – сразу закричал на Волкодава темноволосый. – Убери-ка лапы, ты!… Ты знаешь хоть, кого осмелился…