Право на рок

Рыбин Алексей Викторович

– Является ли «Сладкая N» идеалом жены и любовницы для тебя?

– Любовницы - да, жены - ни в коем случае, я бы удавился или развелся. Скорее второе.

– А доволен ли ты художественным воплощением ее на обложке?

– Я же говорю, что никогда не видел ее. Но, может быть, она и похожа на ту на обложке.

– Какие песни вошли в альбом?

– Старые вещи, которые я когда-нибудь буду играть (их минимум - они на первой стороне), и поэтому хотелось где-нибудь эти пленки сохранить. Кроме того, в альбом вошли песни, написанные в этом году. В «Сладкую N» вошли песни на 70 процентов электрические, которые в акустике звучат совсем не так, как задуманы. В сущности, альбом - это серия вещей, записанных без репетиций, спьяну и сдуру.

– Кто помогал в создании альбома?

– Во-первых, Вячеслав Зорин, гитарист «Капитального ремонта». Я очень люблю его, как музыканта, и на этом альбоме он делал в большинстве так, как нужно. Он один из самых целеустремленных и работающих (на этом месте Майк замялся); еще Гребенщиков, которого я тоже очень люблю, он играет на губной гармошке, правда, очень мало, но то, что надо. Во многих вещах он помог мне сделать звук, помог советами и делом. Ну, и еще - Наталья, художница, оформила обложку альбома, ей помогал Вилли Усов один из лучших фотографов, мне известных.

– Одна из популярных вещей альбома «Блюз де Моску». Известно, что ее очень тепло принимали в Москве…

– Эта вещь единственная в альбоме, написанная не мной одним, а в содружестве с Игорем «Ишей» Петровским. Он лучший в мире панк-вокалист,

а Роттен - его жалкое подобие.

– В твоем альбоме есть строка: «В мире нет ничего интересней, чем сплетни про меня.».

– А про меня и в самом деле ходит много сплетен.

– А какая из них самая любимая?

– Самая последняя: что я уже в Лос-Анджелесе. Черта с два, я здесь и навсегда.

– Твои дальнейшие планы?

– Собираюсь играть, писать, записываться, сотрудничать со всеми, кому это нужно.

ДРЯНЬ

Ты - дрянь. Лишь это слово способно обидеть. Ты - дрянь. Я не хочу тебя любить и не могу ненавидеть. Ты не тот человек, с которым я способен жить. Когда ты лжешь мне в лицо, я готов тебя убить. Ты строишь всем глазки у меня за спиной, Ты бьешь мои тарелки одну за другой. Ты - дрянь. Ты спишь с моим басистом и играешь в бридж с его женой. Я все прощу ему, но скажи, что мне делать с тобой? Тебя снимают все подряд, и тебе это лестно, Но скоро другая займет твое место. Ты - дрянь. Ты продала мою гитару и купила себе пальто. Тебе опять звонят весь день, прости, но я не знаю - кто. Но мне до этого давно нет дела, Вперед, детка, бодро и смело! Ты - дрянь. Ты клянчишь деньги на булавки, ты их тратишь на своих друзей. Слава Богу, у таких как ты, не бывает детей. Ты хочешь, чтоб все было по первому сорту, Но готова ли ты к пятьсот второму аборту? Ты - дрянь. Ты вновь рыдаешь у меня на плече, но я не верю слезам. Твое красивое лицо катится ко всем чертям. Но скоро, очень скоро ты постареешь. Торопись, и тогда, может быть, ты успеешь. Ты - дрянь. Нет, ты не тот человек, с которым я способен жить. Когда ты лжешь мне в лицо, я готов тебя убить. Наверное, мы сделаны из разного теста, И скоро другая дрянь займет твое место. Ты - дрянь.

Я ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ

Я слишком долго был здесь, Наверно, мне пора прощаться. И все же я хотел бы остаться, но, увы, мне пора. Я возвращаюсь домой. Я не был там так давно, Меня не ждут там, и все равно Я возвращаюсь домой. Сладкое слово «домой»! И когда я уйду, кто-то скажет: «Что-то случилось с Майком». И кто-то засмеется и откроет бутылку вина, И вам про меня расскажут самую последнюю сплетню. В мире нет ничего интересней, чем сплетни про меня! Я возвращаюсь домой, Я не был там так давно, Меня не ждут там, и все равно Я возвращаюсь домой. Я возвращаюсь домой - К грязным полам и немытой посуде, К холодным простыням и увядшим цветам. Я возвращаюсь домой - К холодным сарделькам и яйцам вкрутую. К пустым бутылкам и разбитым пластинкам - домой Сладкое слово «домой»!

ВСЕ В ПОРЯДКЕ (ПРОСТО У МЕНЯ ОТКРЫЛИСЬ СТАРЫЕ РАНЫ)

Я привык к тому, что всю жизнь мне везло, Но я поставил на двойку, а вышел зеро. И вот самоубийца берется за перо и пишет, И скрип пера по бумаге - как предсмертный хрип. Мой евнух был героем, но он тоже погиб. Я кричу, но ты не слышишь мой крик, И никто не слышит. Я встаю и подхожу к открытому окну, Вызывая тем самым весь мир на войну. Я взрываю мосты, но я никак не пойму: кто их строил? И последний автобус ушел уже давно, И денег на такси мне не хватит все равно. Я видел все это когда-то в кино, И все равно я расстроен. Но не пугайся, если вдруг Ты услышишь ночью странный звук. Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны. И я пишу стихи всю ночь напролет, Зная наперед, что их никто не прочтет. Зачем я жду рассвета? Рассвет не придет. Кому он нужен? Слава Богу, осталась бутылка вина, Но как странно ползет на стену стена, И я посредине, но я сам виноват, И к тому же простужен. Но не пугайся, если вдруг Ты услышишь ночью странный звук. Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны. И даже тишина звенит в моих ушах, И стрелки почему-то застыли в часах, И дым в глазах, и цепь на руках, и нечего есть, Но все будет так, как оно быть должно. Все будет именно так, другого не дано. И все же, как бы я хотел, Чтобы ты была здесь. Но не пугайся, если вдруг Ты услышишь ночью странный звук. Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны. И на завтра ожидается мрачный прогноз, К тому же я остался без папирос, И в каждой клетке нервов горит свой вопрос, Но ответ не найти. Но так ли я уверен, что мне нужно знать ответ? Просто я часть мира, которого нет. Мой последний шедевр - немыслимый бред. Мой последний куплет давно уже спет. Так было, так есть, так будет много-много лет. И нет другого пути. Так не пугайся, если вдруг Ты услышишь ночью странный звук. Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны.

СЛАДКАЯ N

Я проснулся днем одетым, в кресле, в своей каморке средь знакомых стен, Я ждал тебя до утра. Интересно, где ты провела эту ночь, моя Сладкая N? И кое-как я умылся и почистил зубы, и, подумав, я решил, что бриться мне лень. Я вышел и пошел, куда глядели глаза - благо было светло, благо, был уже день. И на мосту я встретил человека, и он сказал мне, что он знает меня. И у меня был рубль, и у него четыре, в связи с этим, мы взяли три бутылки вина. И он привел меня в престранные гости: там все сидели за накрытым столом, Там пили портвейн, там играли в кости и называли друг друга говном. Все было так, как бывает в мансардах - из двух колонок доносился Бах. И каждый думал о своем: кто о шести миллиардах, а кто всего лишь о шести рублях. И кто-то, как всегда, нес чушь о тарелках, и кто-то, как всегда, проповедовал дзен, А я сидел в углу и тупо думал, с кем и где ты провела эту ночь, моя Сладкая N? Не принимая участия в общем веселье, я забился в кресло и потягивал ром. А люди приходили и опять уходили, и опять посылали гонцов в гастроном. И дамы были довольно любезны, и одна из них пыталась захватить меня в плен, А я молчал, пень пнем, и думал, с кем и где ты провела эту ночь, моя Сладкая N? И я был зол на себя, и я был зол на вечер, и к тому же с трудом отыскал свой сапог. И хотя меня так просили остаться, я решил уйти, хотя остаться мог. И когда я вернулся домой, ты спала, но я не стал тебя будить и устраивать сцен. Я подумал: так ли это важно, с кем и где ты провела эту ночь, моя Сладкая N?

УТРО ВДВОЕМ

Открой бутылку. Треснем зелья – Необходимо ликвидировать похмелье, Иначе будет тяжело прожить этот день. Как вкусно пахнет, явно щами, Мой разум занят очень странными вещами. И я ничего не хочу, мной овладела лень. Я ничего не обещал тебе, И ты мне ничего не должна, Но мы же любим друг друга? Наверное, да - ведь ночь быта так нежна. Немножко кофе, немножко сэкса, Совсем чуть-чуть Tyranozaurus Rexa. Отбойный молоток за окном стучит, почти как Стив Тук. Открой окно. Как там погода? Чуть-чуть прохладно? Что ж, такое время года, Но мне пока что тепло в кольце твоих рук. Горячий душ и легкий завтрак, И мы идем гулять, но Скажи, почему меня бросает в дрожь, когда ты пытаешься меня обнять?

BLUES DE MOSKOU

Здесь нас никто не любит, и мы не любим их. Все ездят на метро, ну, а мы не из таких. Ага, мы берем мотор, хотя в кармане - голяк, И мы киряем свой портвейн, мы пьем чужой коньяк Я не люблю Таганку, ненавижу Арбат - Еще по одной, и пора назад. Здесь нас никто не любит и не зовет на флэт, Не выставляет пива, не готовит нам обед. Мы всем поддерживаем кайф, нам кайф ломают кругом, В Сокольниках и в центре - один крутой облом. Здесь холодно и гадко, здесь очень не в умат - Еще по одной, и пора назад. И барышни в столице милы, но не для нас. Они не любят музыкантов, идут в сплошной отказ. Меня динамит телеграф, не выдавая перевод, Мне некуда укрыться, когда болит живот. Из порванной штанины глядит мой голый зад - Еще по одной, и пора назад. Там стрёмно в магазинах, там все не как у нас, Там не купить портвейн, в продаже только квас. Народ там озверевший, он бьет друг другу фэйс, Никто не слышал STRENGLERS, на топе только SPACE. От этой всей достачи так и тянет на мат - Еще по одной, и пора назад.

СВЕТ

И когда мне так плохо, что вынести это никак нельзя, И когда жизнь - это не жизнь, а просто обломок странного дня, И когда в сером небе над полем кружит воронье, Я шепчу: «Да святится имя Твое». Откуда столько сомнений? Я пытаюсь их гнать. Но если связаны руки, очень сложно играть. Я - простая дворняжка, и одет я в рванье, Но я шепчу: «Да святится имя Твое» Думай - не думай, если хочешь жать, сначала посей, Но ты же знаешь, ты же знаешь, в этом мире слишком мало людей И они говорят мне так много слов, но я знаю - все вранье, И я шепчу: «Да святится имя Твое» Только тот и несчастлив, кто не смеет украсть. Ну, а если всю жизнь ты прожил на дне - невозможно упасть. Но костры еще не сгорели, и глумится зверье, Мои руки в огне, мое сердце - мишень, Но я кричу: «Да святится имя Твое!»