Право на рождение. Дилогия
Шрифт:
Я достала школьную форму и повесила ее на спинку стула, сложила вещи в сумку и зарядила электродоску. Отломила квадратик шоколада. Запах был сильный, лесной. Я завернула плитку обратно в серебряную обертку и положила в верхний ящик письменного стола. Было здорово, что мне не пришлось делить ее с Гейблом.
Возможно, вы спросите, почему же Гейбл оставался моим бойфрендом, в то время как я не хотела делить с ним шоколад. Причина в том, что он был нескучным, чуточку опасным и я — дурочка — считала это привлекательным. И — упокой
Я решила принять душ, чтобы не тратить на него время утром. Когда спустя 90 секунд (вода все дорожала, и душ принимали по таймеру) я вышла, завернувшись в полотенце, Гейбл сидел, скрестив ноги, на кровати и запихивал в рот остатки моего шоколада.
— Ты лазил в мой стол! — вскрикнула я.
Уголки его рта, большой и указательный пальцы были испачканы в шоколаде.
— Я не лазил, я нашел его по запаху, — пробормотал он с набитым ртом, потом перестал чавкать и посмотрел на меня. — Ты выглядишь здорово, Анни. Такая чистая.
Я плотнее затянула полотенце.
— Ну, теперь, когда ты проснулся и получил свой шоколад, тебе пора идти, — сказала я.
Он не пошевелился.
— Давай, выметайся отсюда! — сказала я решительно, но негромко. Мне вовсе не хотелось разбудить родственников или бабулю.
Вот тогда-то он и сообщил мне, что нам пора заняться сексом.
— Нет, ни за что, — сказала я, жалея всей душой, что решила принимать душ, когда в моей постели лежал такой опасный парень, да еще и под кофеином.
— Почему? — спросил он. Потом добавил, что влюблен в меня. Мне говорили такое в первый раз, но даже такая неопытная девушка, как я, поняла, что это была ложь.
— Я хочу, чтобы ты ушел. Завтра у нас уроки, надо выспаться.
— Я не могу уйти, уже больше полуночи.
С полуночи в городе был комендантский час для несовершеннолетних (хотя и не было достаточного количества полицейских, чтобы за этим следить). Сейчас было только без четверти двенадцать, так что я солгала и сообщила ему, что он еще успеет домой, если побежит.
— Я никуда не успею, Анни. Кроме того, моих родителей нет дома, а твоя бабушка не узнает, если я останусь. Ну, давай, иди ко мне.
Я отрицательно замотала головой и постаралась выглядеть построже. Это не так-то легко, когда на тебе желтое полотенце в цветочек.
— Разве то, что я признался тебе в любви, для тебя ничего не значит? — спросил он.
Я немного подумала и решила, что не значит:
— Не совсем. Я знаю, что на самом деле ты этого не думаешь.
Он уставился на меня большими мутными глазами, словно я оскорбила его чувства или что-то в этом роде. Потом Гейбл откашлялся и попробовал другой подход:
— Ну, давай, Анни. Мы встречаемся уже почти девять месяцев. Я ни с кем дольше не встречался. Так что… ну… почему нет?
Я выдала ему целый список причин. Во-первых, сказала я, мы слишком молоды. Во-вторых, я его не люблю. В-третьих — самое важное! — я не желаю заниматься сексом до брака. В душе я была примерной католической девочкой и точно знала, куда заведет меня согласие на его предложение — прямиком в ад. К вашему сведению, я верила (и верю) в рай и ад, и оба мне не кажутся абстракцией. Подробнее расскажу позже.
У него в глазах появилось странное выражение — возможно, следствие употребленного им контрабандного товара, и он встал с кровати, подошел ближе ко мне и начал поглаживать мои голые руки.
— Прекрати, — сказала я. — Гейбл, это действительно уже не смешно. Я знаю, что ты хочешь заставить меня снять полотенце.
— Почему ты решила принять душ, если не хотела…
Я сказала, что сейчас закричу.
— И что? — спросил он. — Твоя бабушка не может встать с кровати. Твой брат — придурок, а сестра — ребенок. Ты их только расстроишь.
Какая-то часть меня все еще не могла поверить, что подобное происходит в моем собственном доме, как я могла быть такой безмозглой и такой беззащитной. Я подтянула полотенце до подмышек и, вскрикнув: «Лео не придурок!», отпихнула Гейбла так сильно, как только могла.
В конце коридора открылась дверь, и послышались шаги. В дверном проеме появился Лео. Он был так же высок, как отец (почти метр девяносто), на нем была пижама с узором в виде собачек и косточек. Несмотря на то, что я пока держала ситуацию под контролем, я никогда еще не была так рада видеть моего старшего брата.
— Привет, Анни! — Лео быстро приобнял меня и обернулся к моему будущему бывшему бойфренду: — Привет, Гейбл. Я услышал шум. Мне кажется, тебе пора идти. Ты разбудил меня, но это не страшно. Однако если ты разбудишь Нетти, будет очень плохо, так как ей надо идти завтра в школу.
Лео проводил Гейбла до входной двери. Я расслабилась только тогда, когда услышала звук закрывающейся двери и щелканье замка.
— Мне кажется, что твой бойфренд не очень хороший человек, — вернувшись, сказал мне Лео.
— Знаешь что? Мне тоже так кажется, — ответила я. Я собрала брошенные Гейблом обрывки шоколадной фольги и скатала их в шарик. Если руководствоваться словами бабушки, то единственным парнем, с которым стоило разделить шоколад, был мой брат.
Первый день школы был хуже, чем все остальные дни учебного года, а они отвратительны по умолчанию. Вокруг уже знали, что Гейбл Арсли и Аня Баланчина расстались. Это раздражало. Нет, не потому, что я собиралась остаться с ним после тех мерзостей, что он творил прошлой ночью, но потому, что я хотела порвать с ним сама. Я хотела, чтобы он извинялся, рыдал, вопил. Я хотела уходить прочь, не оборачиваясь, пока он выкрикивает мое имя. И так далее в том же духе, понимаете?