Право на выбор
Шрифт:
— Зубоскал, — сердито проворчал Тремир.
— Он прав, — махнул рукой Ярон. — Одна уже приходила. И это только начало. Если бы я мог сам ее искать… Я узнал бы ее. Я уверен.
— Мне жаль, Ярон, — Тремир поднялся, подошел, положил тяжелую руку на плечо князю. — Жаль… Сейчас ты не можешь этим заниматься. Сейчас народу Теновии необходим князь. Как никогда необходим.
— Она может быть в опасности… Пока я спасаю других… — Ярон опустил голову.
— Если ты перестанешь спасать других, она может оказаться среди тех, кого ты не спас, — жестко ответил Тремир.
— Ты прав. Благодарю тебя, старый друг.
ГЛАВА 15.
Райяна не чувствовала своего тела. Только сознание, оглушенное, обессиленное, но все же живое, парило где-то — она не знала где. В пустоте и темноте, в полном беззвучии и безразличии. Потом до него донеслись голоса — далекие, приглушенные. Один — отчетливый, повелительный, мужской, другой — неразборчивый, испуганно бубнящий, старческий, звучащий лишь беспокоящим монотонным фоном. Первый голос произнес:
— Оставь. Пока ей не нужен ограничитель. И клановую искру пока тоже оставь. Разве не видишь, дурак, она и так того и гляди концы отдаст. Налей ей чистой воды и мяса положи. Да не этого. Жрать не станет — и все, сдохнет. Она нужна живой, дохлая волчица нам ни к чему. Если напортачишь, я тебя на корм пущу. Пусть сначала окрепнет хоть немного, там разберемся.
Голос отдалился и затих. Где-то рядом послышалось звяканье, журчание. Медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, к ней потянулись запахи. Вода… мясо… свежее. Кажется, свинина. За ними другие — сырости, плесени, земли, камня, немытого тела, испражнений… Так пахнет неволя, поняла она. Так пахнет то, что для нее хуже смерти. Не нужно ей мясо и вода не нужна…
Сознание медленно меркло, не желая смириться с новой реальностью, отключая ее постепенно — уходили звуки… тусклый свет, пробивающийся под закрытые веки, уходили мысли… и последним уходило самое тяжкое — затхлая вонь рабства.
Снова стало темно, тихо и безразлично. Волчица дышала все реже. Она не хотела брать силы у клановой искры. Она устала бороться. Всю жизнь она была бойцом. Но теперь у нее не осталось сил. Лучше уйти, пока она может, пока сделать это легко, ведь обессиленное тело не сопротивляется. Тихо, темно, безразлично…
Далеко впереди разливалось сияние — золотое, белое, теплое и манящее… Край отдыха для уставших, для обессилевших. Там хорошо… Ее подхватил мягкий поток и понес туда — к сиянию, к отдыху, к безмятежности… К пониманию, принятию, к всеобъемлющей любви…
Внезапно ее окатило волной силы — будто из ведра облили. Горячим, будоражащим, пробуждающим. Сила влилась в тело, захватила разум, душу, притягивая их обратно — прочь от манящей безмятежности, назад — к реальности.
Райяна на миг застыла между зовущим покоем и властно призывающей жизнью. Сейчас она могла выбрать. Сознание прояснилось, она отчетливо поняла и вспомнила, кто она, что с ней случилось и почему. Нет, ей рано отдыхать. Она должна вернуться, она будет бороться. Может быть, удастся сбежать… Она понимала, что надежды мало, но силы вернулись, а вместе с ними пробудилась и ее неукротимая воля. Назад. Она вернется. Безмятежность подождет. Она терпеливая, она всегда ждет — всех и каждого. И уходить в нее не страшно. Теперь Райяна это точно знала.
Она пошевелилась и открыла глаза. Было почти совсем темно. Почти, потому что чахлая поросль болезненно-бледных, серых пепельников все же пробивалась на стенах туннеля. Местами виднелись буро-красные, каких Райяна никогда не встречала прежде, и чутье подсказало ей, что эта болезненная растительность изменилась, вскормленная испарениями боли и отчаяния.
Волчица находилась в небольшом отнорке, перекрытом прочной решеткой с низкой дверцей. Отнорок выходил в широкий туннель. Вероятно, здесь было много таких нор-клеток. Опять же чутье говорило ей, что поблизости есть другие пленники. Она осторожно приподнялась, изучая свое узилище. Земляной, плотно утрамбованный пол, почти целое ведро чистой воды, железная мятая кружка, большая миска с крупно нарезанным свежим мясом. Дальше — в глубине — бадья, явно предназначенная для отправления естественных надобностей. Сейчас она была пустой, но, поскольку ее использовали ранее, по запаху все было ясно. И еще что-то… или кто-то?
Райяна нахмурилась, всматриваясь в темноту, оттуда — из темноты — послышался жалобный скулеж, будто там сидел брошенный и голодный щенок. Райяна вдохнула поглубже и за отвратительным запахом бадьи и еще более сильной вонью, доносящейся из туннеля — наверняка из таких же, как эта, темниц других пленников, различила запах человека. Не очень чистого, но все же этот человек был здесь недавно и провонять не успел. Она снова втянула воздух. Да, кажется, молодая женщина. Райяна медленно поднялась. Поскуливание усилилось, переходя в жалобные всхлипы. В самом дальнем и темном углу сжалась в комочек девушка, совсем юная, почти ребенок.
— Эй, ты чего… меня, что ли, боишься? — удивленно спросила Райяна.
— Не… не делай мне больно, пожалуйста, — сквозь слезы выдавила несчастная. — Пожалуйста… ты… быстро… — Она приподняла голову и подставила ошеломленной Райяне открытую шею.
— Ты чего… спятила? — шепотом спросила волчица.
— Так… ты… я…
— Давно ты здесь? — решила начать с самого простого Райяна.
— Нет, недавно, — девушка еще раз всхлипнула, но панический ужас постепенно отступал, осмысленное выражение возвращалось в большие светлые глаза.
Райяна опустилась на пол рядом, скрестила ноги, демонстрируя, что бросаться не собирается, задумалась — с чего начать расспросы, увидела, что у девчушки запекшиеся сухие губы.
— Там вода стоит, — кивнула в сторону ведра. — Чистая, хорошая. Почему не пьешь?
— Там… ты…
— А теперь я — здесь, — усмехнулась волчица. — Иди, попей. Ну и мне кружку принеси, пожалуй… — она откинулась на холодную стену с выпирающими боками шершавых камней.
Девушка пила долго и жадно, потом принесла воду, осторожно протянула, но все же страха у нее сильно поубавилось.
— И мяса поешь, — сказала Райяна.
— Я не могу… У меня тут… — она покопалась в том углу, где сидела раньше, подняла кусок мешковины. — Тут орехов немного. Хочешь? — доверчиво протянула Райяне на раскрытой ладони.
— Нет, это ты сама. Ты белка, что ли?
— Да…
— А здесь почему? Давай, рассказывай. Выкладывай все.
Девушка помотала головой.
— Нельзя…
— Почему нельзя?
— Накажут…
— Слушай, малахольная, тебя уже наказали — отдали злой и голодной волчице. Чего еще тебе бояться? О тебе забыли, списали, как корм. И меня тоже… Что мы думаем и о чем говорим, никого больше не волнует. Никого, кроме нас. Так что давай, начинай. Как тебя зовут? И почему ты здесь, если светлая? И молоденькая совсем… Чем ты могла насолить Леяне? Это же она устроила это кошмарище.