Право на жизнь

Гущина Яна

– Жить будешь, - пренебрежительно бросила она и ушла, вколов напоследок лекарство.

Оно показалось Максиму чудодейственным и животворящим. Сразу по венам заструилась энергия, будто все хвори отступили. Ничего себе, какое волшебство! Прямо хоть вставай и иди! Макс опешил. Неужели он умер, и потому не чувствует ни боли, ни слабости? А если жив, то, что такое она ему вколола? Ощущения и реальность не совпадали: Макс приподнялся на локте, но тут же завалился обратно: раны заболели так, будто в них всунули нож и стали вращать.

– Лежи!
–

крикнула медсестра, уже издали увидев, что её подопечный собрался встать.
– Отлежишься пару дней и будешь как новенький, без рубцов и ссадин! Сыворотка восстановит тебя!

Макс устало завалился на ветошь, разостланную на полу. Ничего себе обещания! Через пару дней он сможет встать, да ещё и раны должны будут зажить без рубцов! Откуда такие чудодейственные препараты у отсталых людей? Ведь за чертой России прозябали заражённые и чахлые люди, сражённые вирусом. Видимо, за время изоляции, их цивилизация шагнула далеко вперёд. Макс точно знал, что в России не было препаратов, так быстро восстанавливающих больных. В таком случае, можно сказать, что повезло: теперь Максим знал, что умереть ему никто не даст. Так что у него появилась возможность отыскать Елену. Он очень надеялся, что она смогла спастись и сейчас находится где-то вдали от всех военных действий.

* * *

После стычки с двумя противниками парни перестали относиться ко мне пренебрежительно и всё же приняли в отряд, как полноправного участника боевых действий. Алекс выдал замечательную фразу, что, мол, силёнок у меня, может, и маловато, но башка на плечах имеется, и что мой стратегический план по нападению на противника, стал решающим в нашей битве. Вот так и сказал! Видимо, тоже любили выражаться заумно, как и мои Кирилл и Максим.

Подумав о братьях, объединив их словом «мои», даже поёжилась. Ну и дела! Жена двух мужей. Докатилась! Впрочем, сейчас мой статус был вообще неизвестен - может, я уже дважды вдова?

От недовольства, аж фыркнула и стиснула зубы. Нет! Не вдова я! Макс жив! Я точно знаю! Я бы почувствовала, если бы его убили. Эх... Тоже мне нашлась чувствительная! Нас с ним кроме одной фамилии и двух браслетов ничего не связывает. Хотя, была ночь любви, но о ней я старалась не думать, чтобы не расплакаться от обиды: именно той ночью я испытала особые чувства к Максиму, и, говоря ему, что люблю, даже не врала.

Смеркалось быстро Мы с Лёшкой и Борисом почти ничего не видели, продираясь во тьме сквозь джунгли. Устали, как сто тысяч собак, но шли.

– Может, обустроимся на ночлег?
– подал голос Борис.

Я вздохнула в ответ на свои невесёлые мысли о Максиме. Только Борис воспринял их на счёт своего предложения.

– А что такого?
– встал он на защиту сказанного, а чтобы было меньше возражений, остановился, привалившись к дереву: так сказать, якорь кинул.
– Чего ты сразу фыркаешь? Поздно уже, да и устали. Какие из нас сейчас бойцы, коль на ногах еле стоим? Если попробуем подойти ближе к базе охранников, то, считай, добровольно сдадимся им в плен.

Удивлённо

перевела взгляд на его тёмный силуэт, скорее ориентируясь на голос, чем на визуальные ориентиры, и спросила:

– С чего ты взял, что я возражаю. Да и с каких пор я тут за главную?

– Ну...
– неопределённо протянул Борис, из чего я сделала вывод, что парни просто пытаются быть заботливыми, потому и спрашивают моё мнение.

– Да, ты прав, надо отдохнуть, - вставила я, не дожидаясь, когда Борис разродится продолжением к своему «ну».

– Уже и невидно ничего, - вставил своё слово Алекс.
– Идти вслепую невозможно.

Кое-как наломали пальмовые лапы и устроили подстилку. Парни положили меня посередине, сами легли по краям, спиной по мне, в обнимку с автоматами. Никто из нас даже не подумал, что надо бы спать по очереди. Эта мысль пришла мне уже после того, как Алекс и Борис засопели. Решила, что часовым буду я. Поэтому стала прислушиваться ко всем шорохам. Сама не заметила, как уснула.

Проснулась от крика ночной птицы. Светало. Несмелый предрассветный сумрак рассеивался, обещая солнечный день. Немного полежала, наслаждаясь покоем. Большая удача, что на нас никто ночью не напал - ни люди, ни звери.

Алекс с Борисом спали, как младенцы. Причём Алекс давно развернулся ко мне лицом и даже воспользовался моим плечом, как подушкой. Автомат валялся рядом. Хорош вояка!

Тут мой настороженный слух уловил какое-то движение в стороне. Некто крался по джунглям в направлении базы врагов. Сделала вывод, что это наши: чужие не стали бы красться к себе «домой».

В подтверждение услышала:

– Всё неслаженно. Хрен его знает, кто из наших где и готов ли к нападению. Глупо выбегать из джунглей и стрелять в вооружённых до зубов людей, когда нас всего трое.

– Эй, вы!
– подала голос, разбудив Бориса с Алексом. Мы вскочили. Говорившие замолкли.

– Да-да, те самые, кто только что шептался о нападении!
– Я слышу вас!
– добавила, чтобы перестали прятаться.

– Кто здесь?
– раздался голос оттуда, откуда до этого я слышала разговоры о нападении.

– Свои!
– откликнулась я.
– Идите к нам!

Борис с Алексом недовольно поглядывали то на меня, то на ту часть джунглей, откуда доносился голос.

– Сдурела?
– зашипел Борис.
– Вдруг это чужие?

– Чужие не стали бы говорить о нападении на лагерь охранников.

Лапы пальм задвигались и прямо на нас вышли трое молодых мужчин. Вид у них был потрёпанный, но грозный - оружия на них было навешано больше, чем игрушек на новогодней ёлке. Видимо, им попалось несколько немногочисленных отрядов охранников, и они их одолели, подобрав трофеи. Почему-то возник вопрос: как вооружённые и обученные охранники оказываются лёгкой добычей для наших парней? Напрашивался вывод: ничего они и не обученные, а просто сборище вольнонаёмных хлюпиков. Видимо, наши парни брали верх силой, заложенной в них от рождения, да смекалкой.