Право на жизнь
Шрифт:
– Чего уставились?
– напустился он зрителей.
– Можно подумать, сами этим не занимаетесь!
Окружающие тут же сделали равнодушные лица. И впрямь, кому какое дело! Запрета на секс между мужем и женой не было, так что ничего из ряда вон выходящего не произошло.
– Чего поезд остановился?
– спросил один из пленников. Его звали Сергеем.
– Скорее бы уже добраться до места, а то жену укачивает от постоянной тряски.
– Поверь, мужик, находиться здесь - не худшее их зол, - крякнул конвоир, ковыряя в зубах грязным ногтем мизинца.
–
– А куда отправят этих мужчин?
– не унимался Сергей.
К нему подошёл Павел и тоже прислушался к разговору.
– На рудники, - заявил конвоир и, злобно зыркнув на Сергея и Павла, заявил: - Вы бы тоже могли там оказаться, если бы не были женаты. Велено семейные пары пока не трогать.
– Я - искусственник, - тут же вставил Сергей. Мол, он не при делах. Его трогать нельзя.
– Вся партия в нашем вагоне - смешанные браки, и раз ты искусственник, тогда твоей жёнушке не повезёт, если окажется, что она не беременна, - продолжил глумиться конвоир.
– Тебя переведут в питомник для скрещивания с искусственно рождёнными женщинами, а твою благоверную отправят на потеху мужчин.
– Заткнись!
– взревел Сергей и набросился на прутья решётки.
– Она беременна! Второй месяц!
Но конвоир уже не слышал его. Он подхватился, выставив автомат вперёд, и заорал:
– А ну прочь от решётки, тварь! Бунтовать вздумал?
Жена Сергея кинулась к супругу и оттянула его от решётки.
– С ума сошёл, что ли?
– начала она унимать его.
– Зачем нарываться? Чем меньше мы их злим, тем больше шансов живыми доехать до распределителя.
Сергей стиснул зубы и гневно глянул на неё, а потом подошёл к Максиму и сел рядом.
– Надо срочно бежать, - поделился он размышлениями.
Макс кивнул и тихо произнёс:
– На стоянке бежать не стоит. Там много народа. Знают, что поезд полон пленников, так что во время остановок повышенная охрана.
– Я тоже думал об этом, - признался Сергей.
– Надо напасть на конвоиров во время движения поезда, - предложил Максим, поглядывая на вооружённую охрану.
Снаружи послышались многочисленные шаги, крики и бряцание оружия: охранники станции и конвоиры других вагонов высаживали пленников.
К Максу и Сергею подсел Павел.
– Сегодня должен объявиться врач, чтобы осмотреть наших женщин, - напомнил он, понижая голос, чтобы не быть услышанным.
– Надо воспользоваться моментом.
– Боюсь, что побег во время его посещения невозможен, - возразил Сергей, качнув головой.
– Отчего же?
– не понял Павел, набычившись. При этом он деловито поправил ворот рубахи.
– Оттого, что осмотр, наверняка, будет во время стоянки.
Макс кивнул в поддержку Сергея.
– Не повезут же они врача вместе с нами!
– Вероятнее всего, наших жён выведут из вагона, - продолжил Максим.
– Думаю, что где-то на полустанке есть больница, или смотровой кабинет, так что план побега надо менять. Нельзя отпускать наших женщин. Назад их могут
Все трое задумчиво замолчали.
– Вы чего там кучкуетесь?
– завопил один из конвоиров и сурово вскинул автомат.
– А ну разошлись! Или вы не слышали предупреждения, что всякие переговоры будут пресекаться? Сейчас расстреляю всех неугодных, а начальству доложу, что вы напали на меня.
Серёга с Пашкой тут же отошли от нас. Я глянула на Максима. Он был чернее тучи. Видимо, не знал, что предпринять для успешного побега. Оставаться здесь было нельзя.
Высадив пленных, поезд тронулся. Мы все были, как на иголках: осмотр врача не сулил ничего хорошего, а удрать из вагона мы не могли: толстенные стены, прочные решётки, вооружённые конвоиры, а мы - как звери в клетке.
Следующая остановка поезда была ближе к вечеру. Двери нашего вагона отъехали в сторону, внутрь ввалилось пять человек вооружённой охраны, а если судить по галдежу снаружи, то там остался десяток солдат.
– Мужчины остаются в вагоне, а женщины выходят!
– скомандовал один из вошедших, видимо, начальник.
Угрожая автоматами, наших мужчин оттеснили вглубь вагона. Женщины попрятались за мужей, отказываясь выходить. Конвоиры вошли внутрь клетки.
– Что, твари, сопротивляться вздумали?
– гаркнул один из них!
– Раз так, приступим к расстрелу!
Слова не разошлись с делом: он пустил автоматную очередь по рядом стоящим. Несколько человек упало. Звуки выстрелов, крики смешались. Озверелые пленники набросились на конвоиров. Отпихнув меня в глубь вагона, Макс первым кинулся на вооружённых людей.
– Стой, - испуганно крикнула я, и попыталась удержать, но ухватила лишь воздух: Макс уже был в центре потасовки.
Как только пленники напали на охранников, стрелять никто не осмелился: можно было убить своих. Глухие удары сыпались направо и налево. Наши мужчины ожесточённо колотили охранников. Те отвечали тем же и вдобавок пустили в ход ножи. Но пленникам, кажется, это только и нужно было: они навалились на конвоиров и разоружили их.
Я видела Макса в пылу битвы. В первые же минуты ему врезали несколько раз по лицу, разбили губы и нос до крови. Но Макса это ещё больше взбесило, и он кинулся на одного из охранников. Тот выхватил нож. Всадил по самую рукоять Максу под рёбра. Я завопила, глядя, как согнулся Макс. Из раны хлынула кровь. Противник огрел его прикладом. Максим свалился.
Охранник решил, что убил его и отвернулся, чтобы заняться другими пленниками. Но Макс, корчась от боли, вытащил из тела нож, поднялся и кинулся на противника. Этим же ножом Макс перерезал ему горло и отобрал автомат.
Другие мужчины тоже справились с охраной, и теперь власть перешла в наши руки.
– Дайте нам выйти!
– выступил вперёд один из наших. Вид у него был настолько зверский, что даже страшно стало.
Обезоруженных конвоиров наши мужчины взяли в заложники. Те сильно перепугались, но, видимо, не пленников, а своих же: в вагон влезли ещё люди, вооружённые до зубов, и направили оружие на нас.