Право первой ночи
Шрифт:
Но нет, это была Винни. Она стояла на пороге, совершенно не думая о том, что совсем рядом спит Мильтон.
— Ну... — Мик замялся, не зная, что сказать дальше. Почему-то простой вопрос: «Чего ты хочешь?» — показался ему слишком грубым.
Смешно: она как завороженная смотрела на его грудь. Ей нравилась его грудь, а ему нравился этот ее восхищенный взгляд. Она так и ела глазами все, что могла разглядеть в расстегнутый ворот и с явной неохотой перевела взгляд на его лицо.
Черт побери! Наконец-то она набралась храбрости! И готова сказать ему нечто откровенное и романтическое. Увы, слишком
Но своим мягким, мелодичным, хорошо поставленным голоском она проворковала:
— Кажется, теперь я знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы ты был нагим, как статуя! Чтобы ты предстал передо мной в чем мать родила, со всеми причиндалами напоказ!
Глава 24
Мик так и покатился от хохота. Поначалу он еще пытался сдержаться, но вскоре понял, что ничего не может с собой поделать. Вот так объяснение!
— Мои причиндалы?.. — задыхаясь, переспросил он и снова зашелся смехом. — О Господи! — Ему пришлось прислониться к кровати. Его причиндалы? Он не знал, куда спрятать глаза. Она желает видеть его причиндалы?
Винни торжествующе улыбнулась, видя его растерянность, приободрилась и продолжала уже более уверенно:
— Ты же сам обещал! Помнишь, ты сказал, что я получу все, что угодно, если попрошу об этом вслух?
И это было чистой правдой!
— Винни...
Мик не знал, что сказать. По старой привычке он поднес руку ко рту, в тысячный раз забыв, что там больше нет усов. Он собственноручно брил верхнюю губу каждое утро и минимум раз в день забывал об этом. Ему ничего не оставалось, как оставить несуществующие усы в покое и попытаться высказать этой необычной женщине всю правду:
— Винни, я тебя люблю.
Это признание стало для нее полной неожиданностью. Она смущенно потупилась. Она не могла набраться смелости посмотреть ему в глаза. Удивление на ее лице сменилось грустью. Наконец она подняла на него ошеломленный взгляд и жалобно спросила:
— Это значит, что ты не сможешь заняться со мной любовью?
Мик отчаянно затряс головой.
— Это значит... — Ну как ей все объяснить? — Это значит, что я хочу гораздо большего, чем могу получить. И если я получу слишком мало, то будет еще хуже, чем если я не получу ничего. — Он снова тряхнул головой и мрачно добавил: — Вин, мое чувство к тебе явилось для меня неожиданностью.
Как ни странно, но это приободрило Винни и даже внушило ей пусть робкую на первых порах, но моментально окрепшую веру в себя.
— Мик, — возразила она, выйдя на середину комнаты, — не позволяй страху за будущее
отравить себе настоящее! Кто знает, что с нами станется завтра! — Она горячилась все сильнее. — А вдруг завтра мы умрем? — Остановившись напротив Мика, она прошептала: — Пожалуйста, не отвергай меня сегодня!
Он обреченно покачал головой и выдохнул:
— Никуда не денешься.
И это было правдой. С его губ сорвался горький, беспомощный смех при мысли о том, что он сам загнал себя в угол. Он увяз по самые уши и с каждой минутой увязал все глубже. Не в силах подавить нервный смех, он чуть слышно спросил:
— В чем мать родила? С причиндалами напоказ? Вин, побойся Бога! Где ты такого набралась?
— Ты сам это сказал.
На это ему нечего было возразить, и он вынужден был плюхнуться на кровать.
По крайней мере теперь ему ясно, что делать дальше. Первым делом он избавился от рубашки. Несмотря на все увещевания, ей так и не удалось приучить Мика носить нижнее белье. О чем он искренне пожалел в эти минуты при виде жадного любопытства, с которым на него смотрела Винни. Итак, он сорвал с себя рубашку, швырнул ее в угол и похлопал ладонью по тюфяку:
— Аида ко мне, голуба! Садись сюда. Настырным причиндалам Майкла Тремора не терпится свести с тобой знакомство!
Но Винни даже не шелохнулась.
Мик немного подождал и шутливо пожаловался:
— Ты сказала, что хочешь заняться любовью! А когда я сказал, с чего собираюсь начать, ты заупрямилась! Снова решила стать непослушной?
— Не в этом дело! — Она улыбнулась и пробормотала: — Я хочу видеть. Покажи мне!
— А-ах да! Причиндалы? — Он почувствовал, что возбуждается от одних звуков ее голоса: мелодичного, бархатного женского голоска светской леди. «Покажи!» Ну что ж, ему есть что ей показать! — Закрой дверь!
Винни повернулась и прислонилась спиной к двери, следя за тем, как ловко он расстегивает пуговицы на брюках. Изящные руки с длинными пальцами изысканным жестом расстегнули застежку на брюках. Облизнув пересохшие губы, Винни затаила дыхание, она смотрела во все глаза и обмерла от неожиданности, когда расстегнутые брюки сползли ему на бедра. Еще одно движение — и он остался совершенно голым.
Да, голым, как статуя. Только теплым и живым.
Завороженно глядя на мерно вздымавшуюся широкую грудь, она шагнула вперед. Ширина и мускулистость его плеч уже не были для Винни в новинку, зато ее поразило, какие узкие у него бедра. Сильные, мощные и в то же время стройные. А между бедер...
Она снова шагнула вперед, не в силах оторвать взгляд.
— Такое не упрячешь ни под каким фиговым листком, — невольно вырвалось у нее. — Если уж на то пошло... — Винни перевела озабоченный взгляд на его лицо. — Такое вообще никуда не упрячешь!
— Упрячешь, и еще как! — Он не выдержал и рассмеялся. — Кстати, если уж на то пошло, как ты сказала. Но теперь, голуба, это больше не причиндалы. — Она сделала удивленное лицо, и он пояснил: — Я называю их причиндалами, когда они мирные и спокойные. Или только начинают оживать. Но при определенных обстоятельствах, Вин, это хозяйство взводится, как пистолет, а мое в особенности!
Как бы он ни изощрялся, подбирая нужные слова, Винни не могла отделаться от сравнения с гордо упиравшейся в небо корабельной мачтой. Тем временем Мик взял ее руку, поднес к паху и охнул, как будто сильно чему-то удивился, почувствовав ее прикосновение. Ласковым пожатием он дал понять, что ей следует согнуть пальцы, тихонько двинул бедрами вперед и назад и громко застонал. Потом он решительно подтолкнул ее к кровати и сказал:
— Потом будешь смотреть, сколько хочешь. А то боюсь, что больше не выдержу. Я и так давно готов, Вин!