Право учить. Повторение пройденного
Шрифт:
Льюс улыбнулся. Очень печально, но очень светло:
— А как насчёт вас, Мастер? Вы тоже испытываете подобные чувства?
— Уже нет.
— Не понимаю... — Разочарованное удивление в серых глазах.
— Моя пора опираться только на чувства прошла, милорд. Теперь я прежде сверяюсь с разумом, и уже только потом обращаюсь за советом к сердцу.
Вот, сказал ерунду и сам в неё поверил. На мгновение. Это я-то пользуюсь умом? Интересно было бы посмотреть со стороны: зрелище, могу поспорить, презабавнейшее. Обычно ломлюсь наугад через густые-густые
Зачем сейчас притворяюсь мудрым и всезнающим? Желая потешить самолюбие? Опять заигрался, примерив новую маску?
«Не смеши меня, любовь моя... Ты просто занял надлежащее место и стараешься ему полностью соответствовать...» — Мягко пожурила Мантия.
А почему на этом самом «месте» я чувствую себя неуютно?
«Потому что ты впервые его занял... Даже самое удобное кресло должно приспособиться к заднице, чтобы обе стороны остались довольны...»
Хочешь сказать...
«Сначала намни ямок по себе, а потом даже перестанешь замечать, где сидишь...»
А кресло на мне ямок не намнёт, а?
«Куда же без этого? Непременно намнёт... Так супруги, вступившие в брак по расчёту, притираются друг к другу, постепенно лишаясь острых углов и выпирающих граней, чтобы в конце концов стать единым целым...»
А мои родители... Тоже притирались?
Мантия мерзко хохотнула.
«А как же! Столько чешуи стёрли, что щеголяли целыми пролысинами... Но, любовь моя: оставь их радости и невзгоды им, а сам занимайся своими!..»
Как пожелаешь, драгоценная.
«Это не пожелание... Это приказ. Чувствуешь разницу?..»
И немалую. Всё, возвращаюсь.
Пауза в беседе оказалась достаточно небольшой, чтобы остаться незамеченной: герцог вздохнул.
— Удастся ли мне этому научиться?
— Почему бы и нет? Научитесь. И скорее всего, против своей воли, но такие знания, как правило, самые надёжные!
— Почему?
Кажется, я буду удивлять его каждым своим наблюдением. Но право, так нельзя: чувствую себя каким-то нелепым учителем.
— Потому что вбиваются силой! Если позволите, милорд, перестанем испытывать терпение Егерей: не знаю, как госпожа Нэния, а доблестный капитан порядком устал уже от наших заумных рассуждений. Не так ли?
Хигил не ответил, предоставив право взять слово своей подчинённой.
— Вы не правы, Мастер, — покачала головой лекарка, заставив локон поменять местоположение. — Всё, что было сказано, было сказано не зря. И капитан со мной согласится, хотя и не признаётся в этом вслух.
— По какой причине? — Полюбопытствовал герцог, и я, предчувствуя назревающую шутку, обидную для Егеря, поставил блок:
— Милорд, мы слишком отдалились от действительности, а она такова: в Вэлэссе, скорее всего, не менее половины жителей больны. Степень отравления для каждого из них не установлена, и этим следует заняться, как можно скорее, потому что минута промедления может стать убийственной... Те, у кого поражена только кровь, будут вылечены под руководством госпожи Нэнии. Те, кто болен серьёзнее, будут решать свою судьбу сами: рисковать или умирать.
— Мастер... — Лекарка подняла на меня задумчивый взгляд. — Если можно перелить кровь от одного человека другому, не означает ли это, что можно и...
— Поделиться другими вещами? Можно. Только где найти желающих расстаться с частью себя? Не всякие ткани и органы могут быть удалены у человека без причинения ему большого ущерба. Да и...
Ай-вэй, милая, понимаю, в каком направлении движутся твои азартные мысли! Но поверь, они так и останутся мыслями. Изъять у одного и вложить в тело другому — возможно. Осуществимо. Несомненно, эффективно. Только не в нашем случае: отравление затрагивает сразу все участки тела, потихоньку, помаленьку, но все. В противном случае я первый бы предложил искать выход из лабиринта именно таким путём. Кружево Крови можно пополнить, но как быть с Кружевом Разума? Чем восстановить его поражённые участки? Ничем. А если попросту их уничтожить, человек станет клекой, утратившим ощущения и возможность управлять собственным телом. Не говорю уже о прочих органах, при замене которых следует внимательнейшим образом следить за совпадением фрагментов Кружев, иначе сращивания не произойдёт... Как всё это грустно и гнусно.
— Нет, — тряхнув головой, словно изгоняя остатки печальных размышлений, сказал я. — Не получится. Для того чтобы вылечить одного, придётся убить другого, а это хоть и равный обмен, но лично мне не нравящийся. Впрочем, решайте сами, господа: я здесь правом голоса не обладаю.
— Но, Мастер... — Начал было возражать Льюс.
— Никаких «но»! Я вправе лишь рассмотреть все возможности и дать им оценку, а претворять задуманное в жизнь будете вы и только вы. Хотя бы потому, что один я не справлюсь.
— Но вы же не отказываетесь помочь, верно? — Настойчивая атака со стороны Нэнии.
— Конечно, нет, госпожа. Но я слишком хорошо знаю свои силы и потому понимаю: их недостаточно. Возможно, и объединённых усилий не хватит, чтобы спасти весь город, потому что... Учтите ещё одно, милорд: те, кто болен без возможности выздоровления известными нам способами, должны быть умерщвлены. Немедленно.
— Позвольте! Они умрут в любом случае, Мастер! — Взвился Льюс. — Зачем же причинять людям ещё и такую боль?
— Повторяю: умерщвлены. Немедленно. А трупы должны быть сожжены и развеяны.
— Что?! Да вы понимаете, что начнётся, если известить об этом горожан? Поднимется бунт!
— Почему?
— Конечно, вы же не знаете... — Герцог слегка понизил тон. — В этих землях не принято предавать тела огню: Вэлэсса хоронит своих детей в море.
Чудно. Трупы, опущенные в морские воды и растащенные на кусочки рыбами и прочими тварями, потом выловленными и съеденными другими людьми, в других местах... И толпа восставших мертвяков. Блестяще. А всё из-за нелепых суеверий.