Право выжившего

Солнце закатывалось за неуютные, необжитые каменистые горы. Высоко в бледном небе парили черные птицы. А внизу кипел бой. В ущелье погибала зажатая и обложенная со всех сторон разведывательная группа.

Группу вел агент Пятого управления ХАД (Министерства безопасности Демократической Республики Афганистан). Он уверял, что путь чист. По всем данным, банда Усман-шаха, хозяина этих мест, ушла далеко на юг и наводила страх на сторонников режима Наджибуллы. Но оказалось все не так.

Головорезы

Распластавшийся за камнями командир разведроты капитан Косарев не знал, намеренно проводник завел их в засаду или просто душманы просчитали маршрут разведгруппы. С проводника взять уже нечего – его труп скрючился в догорающей боевой разведывательно-дозорной машине, перекрывшей узкую горную дорогу.

– Селигер, я Ока, – повторял Косарев в микрофон рации. – Нас зажали в ущелье. У меня четверо «ноль двадцать первых» и пять «ноль тридцать первых».

В переводе с армейского это означало, что в ходе боя уже погибло четверо и ранено пятеро бойцов.

– Шлите вертушки, – требовал Косарев.

– Ока, помощь придет. Ждите, – слышалось из наушника в ответ.

– Не успеют, – лейтенант Родионов отщелкнул сдвоенный магазин «АКМ», отбросил его в сторону, подсоединил новый и дал короткую очередь в сторону рассредоточившихся на вершинах «духов». – Положат нас здесь. Всех.

– Не каркай.

– Факт.

Очередь зенитного пулемета прошла совсем близко, и над головой просвистели каменные осколки.

– Могло быть и хуже, – переведя дыхание, крикнул Косарев.

Действительно, если бы движимый шестым чувством, он в последний миг при входе в ущелье не дал команду «Назад», на фугасные закладки напоролись бы все машины. «Духи» выбили из гранатометов две крайние. А потом и третью. Но русские солдаты успели рассредоточиться и, используя каменные завалы, выбрать позиции и кое-как закрепиться. Но долго не продержаться. Можно было бы повоевать, если бы не прекрасно выбранная «духами» огневая точка, с которой бил зенитный пулемет.

– Шакальи дети, – прошипел лейтенант Родионов, вновь нажимая на спуск. – Ничего, дорого я вам стану.

– Надо накрывать пулеметную точку, – сказал Косарев.

– Ага, – лейтенант вытер щеку, по которой струилась кровь. – Почему я не птица, почему не летаю?

– Если по той трещине – то как раз можно выйти к стене. И «духи» не увидят – сектор не просматривается.

– На тебе! – высунувшись, лейтенант послал длинную очередь, кажется, кого-то задел. – Без мазы. Не залезть.

– Принимай командование. И прикрой. Я иду.

Косарев отдал лейтенанту автомат – слишком тяжелая штука для таких путешествий, взял гранаты, погладил пальцами рукоятку разведножа. Кивнув лейтенанту, хлопнув его по руке, двинул вперед…

Без страховки, без альпинистского оборудования штурм такой стены выглядел совершенно нереальным. На несколько десятков метров взметнувшаяся вверх стена казалась бесконечной.

Косарев был альпинистом от бога. Он чувствовал стену, как нечто родное. Он ощущал камень, находил единственно возможную дорогу. Его пальцы впивались в неровности, камни летели из-под ребристых подошв. Один неправильный шаг, одно неверное движение – и вниз, на острые скальные обломки.

Смерть – и хорошо, если быстрая, а не постепенно наваливающаяся на изломанное болью тело. А потом смерть всей разведгруппы. Молодых, полных сил, отчаянных ребят, за которых Косарев был в ответе.

Для Косарева сейчас не было грохота боя. Не было резких холодных порывов ветра. Для него во всей вселенной существовала лишь эта стена, этот барьер, который он должен был взять во что бы то ни стало.

Резкое движение. Камень откалывается и летит вниз. Следом должен рухнуть Косарев. Но последним усилием он вжимается в стену, сливается с ней воедино и удерживается…

Перевести на секунду дыхание. И дальше. Выше.

Косарев осмелился посмотреть наверх. Оставались последние метры. Самые легкие. И тогда он понял, что дошел…

На точке было трое «духов». Классические – бородатые, с обмотанными головами. Обычаи не позволяли бриться, пока идет священная война. Этим трем «духам» не пришлось праздновать в ней победу. Косарев накрыл их двумя гранатами.

Искореженный зенитный пулемет полетел вниз, вместе с держащим его автомат «духом». Замысел Косарева подразжиться на точке оружием провалился. «ПМ» и три магазина – весь арсенал. Капитан спрыгнул на ровную площадку и перемахнул через труп «духа». Выхватив пистолет, он всадил пулю в лоб еще одному высунувшемуся из-за насыпи воину ислама. Потом ринулся вперед, стреляя в мелькающие за камнями силуэты.

Отсюда ущелье было как на ладони. Но у Косарева не хватало времени любоваться пейзажем, украшенным горящими БРДМ.

Он попал в самый центр улья. «Духи» сползались к площадке, чтобы отвоевать снова огневую точку. Отстреляв третий магазин, капитан крикнул:

– Ну, подходите, твари!

«Духи», поняв, что «шурави» остался практически безоружным, ринулись вперед, видимо, решив взять его в плен.

Русский офицер в плену – это почетно, поднимает статус банды. Кроме того, за русского офицера можно много выторговать как у «шурави», так и у американцев.

Первого нападавшего Косарев сразил броском ножа в горло. А потом ринулся навстречу врагам, орудуя рукояткой пистолета. Он уклонился от удара прикладом, почувствовал, как рукоятка впилась в чье-то лицо, услышал крик ужаса.

Перехватил ствол автомата.

«Духи» переоценили себя. Взять русского капитана живым им не удавалось.

Боли Косарев не чувствовал. Он лишь ощущал глухие удары по телу. Как-то отстраненно он подумал, что это разрывают его тело свинцовые пули. Уже будучи искромсанным очередями, капитан зубами рвал очередного вопящего от ужаса «духа». Бандитам казалось, что в образе «шурави» сам демон мщения пришел за их душами.