Православное пастырское служение
Шрифт:
После этого читается Евангелие от Иоанна: "В первый день недели вечером..." (20:19 и след.).
Архиерей, по прочтении Евангелия заключает чин такой формулой: "Наша Мерность, Благодатию Всесвятого и Началовершительного Духа, проручествует (поставляет) тебя благоговейнейшего духовника (имя) во служение духовного отца (отчества), во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь."
На Востоке и в старой Руси только таким образом рукопроизведенные в особое служение "духовного отчества" иереи и могли совершать исповедание приходящих к ним грешников. Этим не вводилось никакое умаление таинства Священства. Разумеется, что всякий иерей, законно рукоположенный, обладает сакраментальной властью вязать и решить. Но дисциплинарно Церковь это ему не дозволяет,
Конечно, большие пространства России, редкие приходы, большая духовная нужда, и в особенности ненормальные условия нашей жизни не могут удовлетвориться таким малым числом духовников, поставленных архиереями. Вот и случается молодым, только что рукоположенным иереям, без духовного опыта, врачевать застарелые болезни и становиться духовниками.
Это различие двух пастырских практик удивляет наших соотечественников при знакомстве с греческим обиходом. В 18 веке митр. Рафаил Заборовский высказывается отрицательно по этому поводу, говоря, что если священнику дозволяются все таинства, то почему запрещается одно из них. Однако следует сказать, что это даже не запрещение, а известное ограничение, сообразуемое с возрастом молодых иереев и их неопытностью, она характера дисциплинарного, а не сакраментального. По практике Русской Церкви и монашествующим иереям не дозволялось венчать браки, но посольские и флотские иеромонахи могли венчать.
Повторяем, что привлекает внимание запрещение нашего Требника исповедовать без особой грамоты от архиерея, когда такой грамоты никогда ни один русский священник не получал и не видал. Следовало бы в таком случае и в Требнике этого не печатать.
А в старой Руси такие грамоты давались. Надписание их из Сборника памятников по истории церковного права: "Письмо, которое дается священнику, когда его производят в отца духовного" ("Сборник памятников по истории церковного права," Петроград, вып. 1, 1914 г., стр. 49)
"Наше смирение, согласно твоему прошению, благословляет честнейшего в священноинокахЛОУбыть духовным отцом, чтобы принимать исповедь приходящих к нему христиан. Подобает такому духовнику не быть человекоугоднику, ни сребролюбивому, ни обжорливому, ни честолюбивому, ни гневливому, ни тщеславному, ни злопамятному, ни мстительному, но во всем быть кроткому, смиренному, ненавидящему призрачные блага мира сего, терпеливому, постящемуся, бодрствующему, поучающемуся всегда в Священном Писании, вникающему в Апостольские правила и в догматы Церкви, хранящему сердечную чистоту, милостивому, благоговейно совершающему священнические богослужения и таинства, чуткому к Божественному внушению, ибо таковым, по слову Господню, дается благодать разуметь тайны Царства Небесного. Он должен испытывать сердечное расположение людей, приходящих к нему, их согрешения и помыслы, и давать им советы согласно с установленными правилами, и одних обличать, а других миловать, всех же призывать ко спасению души. Поэтому пусть он, кого вяжет, а кого разрешает, согласно тому, что они заслуживают..."
Что древняя русская практика не отличалась от греческой видно из старинных рукописных "потребников." Так напр., в рукописных книгах Новгородской Софийской библиотеки (номера 1061, 1062, 1066, 1067, 1085, 1087) содержится такое примечание: "Юннии же иереи еще сущий отнюдь да не смеют прияти ни едину душу ко исповеданию."
Мы настолько забыли древнюю русскую и современную восточную практику, что даже в официальном журнале Дух. Академии за 1896 г. дано указание, что под повелительной грамотой надо понимать "ставленническую грамоту," с которой рукополагаемый приобретает всю полноту иерархических прав. Это не верно. Ставленническая грамота — это удостоверение от епархиального архиерея в законности рукоположения; а грамота, о которой говорит Требник и древние канонические памятники, это особое полномочие на совершение духовнического служения, связанное с приведенным чином "поставления в духовника."
Если эту древнюю практику
Говоря о методе исповедовать, приходится напомнить, что исповедь есть индивидуальное таинство и каждый кающийся неповторим, а каждый духовник может иметь свои приемы, и поэтому нет возможности давать какой-то однообразный и примерный рецепт, как исповедовать.
Духовник может предпочитать известную форму исповедания, но у кающегося могут быть свои особенности, требующие приспособления к его психологии. Исповедь может вестись в форме вопросов и ответов: да - нет, грешен, да каюсь, и под. Это более упрощенный способ, и для людей, не умеющих исповедоваться или стесняющихся отрывать свои помыслы, даже более легкий, но в нем нет формального момента, напоминающего допрос. Исповедь может быть и форме разговора или беседы, лишенной формализма и сводящей все только к перечислению своих недостатков. Очень хорошие духовники предпочитали зачастую именно такую форму исповеди (Оптинский старец Амвросий, митр. Антоний, о. Алексий Нелюбов). Некоторые духовники предпочитают сами ничего не говорить, а давать кающемуся все высказать самому. Это дает возможность духовнику внутренне сосредоточиться, про себя молиться, но при этом предполагается человек часто исповедующийся, привычный, открытый.
Как бы то ни было, но священник во время исповеди не просто должен слушать, а потом, преподав некоторые советы, прочитать разрешительную молитву, но обязательно в то время, как кающийся исповедует ему свои грехи, про себя творить молитву. Наилучшей является молитва Иисусова. Она и грешнику помогает своей духовной силой и самого духовника укрепляет, очищает и просветляет его духовное зрение.
Часто приходится слышать от приходящих за духовным врачеванием об их неумении и незнании, как исповедоваться, высказывать, что лежит на душе. Даже если они этого не признают, то это легко обнаруживается из самого хода исповеди, многие и понятия не имеют, в чем состоит исповедь, что надо говорить, на что следует обращать внимание.
Поэтому духовнику необходимо подготовлять своих пасомых к исповеди. Надо говорить проповеди на тему о покаянии, использовать каждый случай, чтобы направить мысли людей на покаянные темы, необходимо в беседе назидать и просвещать людей. Некоторые люди, не думая, что стоит большая очередь к исповеди, что у священника недостаточно времени и он тоже человек с ограниченным вниманием, — просто-напросто разглагольствуют на всевозможные темы, кроме главной и единственной, а именно: о своих грехах, покаянии и стремлении к исправлению.
Некоторые люди, обидчивые, злопамятные, эгоисты и пр. начинают говорить священнику о грехах своих близких, осуждать, совершенно забывая свои собственные прегрешения и недостатки. Другие вдруг задают труднейшие богословские и философские вопросы, которые их "мучают," напр.: о смысле страданий, почему Бог их допускает, о "слезинке ребенка," совершенно забывая, что исповедь не может быть семинаром на такие темы и их проблемы. Надо разъяснить, что исповедь одно, а духовная беседа совсем иное дело. Есть и такие, которые начинают рассказывать о своих дальнейших планах или что они думают о том или ином вопросе. Найдутся и такого рода кающиеся, которые многоречиво и елейно стараются доказать священнику свои духовные познания и мнимую богословскую начитанность, что очень далеко от безыскусной исповеди, т.е. простого признания своих грехов. Иногда встречается человек, ни в чем себя виноватым не признающий, считающий себя "ничего особенного не сделавшим," избегающий сказать на исповеди о себе что-либо постыдное, либо просто молчащий. Можно привести еще много разнообразных примеров, но все это только доказывает то, что очень немногие отдают себе отчет, в чем должна состоять исповедь, что есть покаяние и зачем Господь установил это таинство.