Православное понимание экономики
Шрифт:
Об изгнании Христом торговцев и менял из храма
История изгнания Иисусом Христом торговцев и менял из Иерусалимского храма (история очищения храма) – одна из наиболее ярких и запоминающихся в Новом Завете. Об этой истории мы читаем в Новом Завете четырежды: в Евангелии от Иоанна (2, 13–17), в Евангелии от Матфея (21, 12–13), в Евангелии от Луки (19, 45–46), в Евангелии от Марка (11, стихи 15–17).
О сюжете очищения храма написано и сказано немало отцами Церкви, богословами, писателями, философами и прочими мыслителями за последние две тысячи лет.
В толкованиях на указанные места из Священного Писания подробно говорится: о пагубном влиянии страсти сребролюбия и стяжательства на душу человека;
Хотелось бы обратить внимание натри момента, которые мне показались важными, но исчерпывающих комментариев и объяснений по которым в трудах св. отцов, богословов, историков и философов найти не удалось.
Момент первый. Как известно, Христос в течение всех трех с половиной лет Своего земного служения не только учил, но часто обличал. Обличал Он прежде всего фарисеев, саддукеев, книжников. Обличал, то есть раскрывал их злые помыслы, давал оценку их злым поступкам, объяснял истинный смысл их лукавых речей. Обличал, то есть воздействовал словом. Обличал, но при этом проявлял смирение и терпение в отношении окружавших Его грешников. Еще в VII веке до Р. Х. пророк Исаия говорил о грядущем Христе: «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, будет производить суд по истине» (Ис. 42, 3); эти слова пророка в своем Евангелии воспроизвел св. Матфей (Мф. 12,20).
А вот в случае с торговцами и меновщиками Он действовал не только и не столько словом, сколько силой (перевернул скамьи торговцев, столы меновщиков, изгнал их из храма). Вполне вероятно, что этим Он дал понять, что бороться с таким злом, как торгашество и ростовщичество, следует не только словом, но также силой.
Если бы Он просто желал бы наказать торговцев и меновщиков, Он мог бы использовать для этого Свое слово. Вспомним, что именно словом Христос сделал так, что бесплодная смоковница засохла. Во многих случаях Христос имел возможность использовать и слово, и силу для борьбы с вполне реальным (можно сказать, физическим) злом. Вспомним, например, сцену ареста Христа, преданного Иудой. Люди от первосвященников и старейшин пришли для того, чтобы схватить Христа, а Петр вынул меч и отсек ухо рабу первосвященника. Христос тогда сказал Петру: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или ты думаешь, что Я не могу умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?» (Мф. 26, 52–53).
А в случае с торгашами и меновщиками Он применил не слово, а силу, причем не силу бесплотных ангелов, а Свою собственную физическую силу, проявив Свою человеческую природу. Правда, вместо меча Он взял не меч, а хлыст, сплетенный из веревок. Вероятно, этим поступком Он дал нам понять, что в некоторых случаях со злом надо бороться не только уговорами и обличениями. Очевидно, именно зло торгашества и ростовщичества относится к таким случаям. Я не готов немедленно ответить на вопрос, какую силу и каким образом можно и нужно применять в современных условиях для борьбы с торгашами и ростовщиками. Но уходить от ответа на этот вопрос было бы неправильно.
Момент второй. Если в Евангелии от Иоанна речь идет об изгнании торговцев и меновщиков из храма в начале земного служения (первая Пасха, пришедшаяся на период служения Христа), то в остальных трех Евангелиях описывается изгнание Христом торговцев
Существует, правда, мнение, что евангелист Иоанн говорило том же событии, что и другие евангелисты. Некоторые богословы обращают внимание, что св. Иоанн в своем повествовании не преследует цели последовательного, хронологического изложения евангельских событий, что, исходя из духовного замысла повествования, святой Иоанн поместил данный сюжет, относящийся к последним дням земной жизни Спасителя, в начало своего повествования. Однако большинство богословов все-таки придерживаются той точки зрения, что было два очищения храма от спекулянтов. Именно так толкуют евангельскую историю, например, св. Феофан Затворник и А. Лопухин («Библейская история Ветхого и Нового Завета»).
Итак, прошло три года. Грозная сцена изгнания из храма стала стираться в памяти меновщиков и торговцев, гневное предупреждение Христа не возымело должного эффекта. Все вернулось на круги своя. Тяга к барышам и процентам оказалась для этой публики сильнее слова Бога. О чем это говорит? Это говорит о том, что вирус торгашества и ростовщичества (а шире – вирус стяжательства) глубоко проник в организм человечества, что этот организм болен и этот вирус будет сидеть в этом организме до конца земной истории. У какого-то святого отца доводилось читать, что вирус стяжательства поселился в человеке в момент его грехопадения в раю…
Нынешний финансовый кризис – также яркое свидетельство стойкости вируса торгашества и ростовщичества в человеческом обществе. Осенью 2008 года, когда начали падать многие банковские гиганты на Уолл-стрит, некоторые духовно чуткие люди совершенно справедливо заметили, что это похоже на кару Божию. Целый ряд государственных деятелей и представителей бизнеса стали говорить правильные слова о духовно-нравственных причинах кризиса. Но вот прошло немногим более двух лет, возникла некоторая стабилизация (безусловно, временная, искусственная, обусловленная накачкой мировой финансовой системы дополнительными триллионами долларов; кризис не кончился, а лишь только прошел начальную свою фазу), и испуг мировых торгашей и ростовщиков стал испаряться как утренний туман. Некоторых среди них уже нет (обанкротились), но оставшиеся (а также некоторые новички, пришедшие на смену банкротам) опять расселись стройными рядами в притворе храма и принялись за прежнее ремесло.
Эффект «хлыста» финансового кризиса оказался очень кратковременным, даже более чем кратковременным, чем после биржевого краха в октябре 1929 года в США, когда в западной экономике произошла определенная перестройка и примерно полвека она функционировала на основе принципов Дж. Кейнса (государственное регулирование экономики и определенные ограничения алчности финансовой олигархии). Это свидетельствует, с одной стороны, о нарастающем бесчувствии и безрассудстве мировой финансовой олигархии; с другой, – о прогрессирующей неспособности общества противостоять алчности этой олигархии.
Уже если Бог не смог вразумить сребролюбивых и стяжательных иудеев, то вряд ли мы, слабые и грешные, сможем избавить человечество от этой болезни. Надо трезво оценивать духовно-нравственное состояние человечества и понимать: мы, немощные духом, можем лишь ослабить эту болезнь. А если мы дерзаем заниматься ее лечением, то надо помнить, что она заразная и что мы с нашим слабым духовным иммунитетом сами можем пополнить число тех, кто страдает этой болезнью стяжания и сребролюбия.
Достаточно вспомнить, как Мартин Лютер и прочие протестанты энергично начали бороться с заразой ростовщичества и стяжания внутри Католической церкви. А кончилось все тем, что в лоне протестантизма эта зараза перестала считаться болезнью и даже стала знаком богоизбранности. Как тут не вспомнить слова из Евангелия насчет того, что можно изгнать одного беса, а его место займут десять еще более злых.