Православные праздники в рассказах любимых писателей
Шрифт:
На большом артельном столе, на его середке, накрытой холстинной скатертью в голубых звездочках, начисто пройденном фуганком, кипит людской самовар, огромный, выше меня, пожалуй. Марьюшка вносит с поклоном кулебяку и пирог изюмный. Все садятся, по чину. Крестница Маша разливает чай в новые чашки и стаканы. Она вышила кресенькому бархотную туфельку под часики, бисерцем и шелками, – два голубка милуются. Едят кулебяку – и не нахвалятся. Приходят певчие от Казанской, подносят кулич с резной солоницей и обещают пропеть стихиры – пославить именинника. Является и псаломщик, парадный, в длинном сюртуке и крахмальном воротничке, и приносит, «в душевный дар», «Митрополита Филарета» – «наимудреющего».
– Отец Виктор поздравляет и очень сожалеет… – говорит он. – У Пушкина, Михайлы Кузьмича, на именинном обеде, уж как обычно-с… но обязательно попозднее прибудет лично почет-уважение оказать.
И все подходят и подходят припоздавшие: Денис, с живой рыбой в ведерке: «Тут и налимчик мерный, и подлещики наскочили» – и водолив с водокачки, с ворошком зеленой еще спаржи в ягодках – на образа, и Солодовкин-птичник, напетого скворчика принес. Весь день самовар со стола не сходит.
Только свои остались, поздний вечер. Сидят у пылающей печурки. На дворе морозит, зима взялась. В открытую дверь каморки видно, как теплится синяя лампадка перед снежно блистающим Архистратигом. Горкин рассказывает про царевы гробы в Архангельском соборе. Говорят про Ивана Грозного, простит ли ему Господь. Скорняк говорит:
– Не простит, он Святого, митрополита Филиппа, задушил.
Горкин говорит, что митрополит-мученик теперь Ангел, и все умученные Грозным Царем теперь уж лики ангельские. И все возопиют у Престола Господня: «Отпусти ему, Господи!» – и простит Господь. И все говорят – обязательно простит. И скорняк раздумчиво говорит, что, пожалуй, и простит: «Правда, это у нас так, в сердцах… а там, у Ангелов, по-другому возмеряют…»
– Всем милость, всем прощение… там все по-другому будет… это наша душа короткая… – воздыхает Антипушка, и все дивятся, мудрое какое слово, а его все простачком считали.
Это, пожалуй, Ангел нашептывает мудрые слова. За каждым Ангел, а за Горкиным Ангел над Ангелами – Архистратиг. Стоит невидимо за спиной и радуется. И все Ангелы радуются с ним, потому что сегодня день его Славословия, в ему будто именины – Михайлов День.
Глава 10
Рождественский пост (Филиппов)
Святой апостол Филипп – из двенадцати апостолов. Происходил из города Вифсаиды, вместе с апостолами Петром и Андреем. В ранней юности он отдан был учиться и, читая Священное Писание, узнал пророчества об ожидаемом Мессии, всею душою полюбил Его и очень желал видеть. Когда явился с проповедью о Христе предтеча Его Иоанн, то святой Филипп покинул родину и сделался его учеником. Узнав от Иоанна, что Мессия уже пришел, он очень желал, чтобы Господь позвал его следовать за Собой. И это скоро случилось. Встретив однажды Филиппа, Господь Иисус Христос сказал ему: «Иди за Мною», и с этого времени Филипп сделался ревностным учеником Христовым. Он призвал в ученики ко Христу друга своего Нафанаила, или Варфоломея. Во время прощальной беседы Иисуса Христа с учениками апостол Филипп просил Его: «Господи, покажи нам Отца Своего». Тогда Господь сказал ему: «Сколько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня? Видевший Меня видел Отца. Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне?» Апостол Филипп проповедовал в Азии и Африке, совершил много чудес, воскресил нескольких умерших.
Однажды, когда он проповедовал в Элладе, в Греции, сюда прибыл еврейский первосвященник и с гневом сказал ему: «Не довольно тебе обольщать простой народ в Иудее, ты пришел и к премудрым эллинам, чтобы прельщать их учением Иисуса, которого умертвили позорною смертью за противление закону Моисееву и тело которого вы, Его ученики, украли, а сами разгласили, что Он воскрес». Святой апостол отвечал: «Зачем ты говоришь ложь? Не вы ли положили печать ко гробу Христову и приставили стражу? А затем, когда Христос воскрес, не вы ли дали воинам золота и велели говорить, что Христос был украден, когда они спали?» Тогда первосвященник хотел было собственными руками убить апостола, но вдруг ослеп.
Святой апостол Филипп обратил ко Христу целую страну, называемую Эфиопией. В Иераполе Фригийском он скончался мученически – его распяли вниз головою. Мощи святого апостола Филиппа находятся в Риме, в церкви Двенадцати апостолов.
После дня святого Филиппа начинается пост, называемый по его имени, или иначе Рождественским. Пост установлен для приготовления к празднику Рождества Христова.
Протоиерей Григорий Дьяченко
Иван Шмелев
Заговины перед Филиповками
Завтра заговины перед Филиповками. Так Рождественский пост зовется, от апостола Филиппа: в заговины, 14 числа ноября месяца, как раз почитание его. А там и Введение, а там и Николин день, а там… Нет, долго еще до Рождества.
– Ничего не долго. И не оглянешься, как подкатит. Самая тут радость и начинается – Филиповки! – утешает Горкин. – Какая-какая… самое священное пойдет, праздник на празднике, душе свет. Крестного на Лександру Невского поздравлять пойдем, пешком по Москва-реке, 23 числа ноября месяца. Заговеемся с тобой завтра, пощенье у нас пойдет, на огурчиках – на капустке кисленькой-духовитой посидим, грешное нутро прочистим, – Младенца-Христа стречать. Введенье вступать станет – сразу нам и засветится.
– Чего засветится?
– А будто звезда засветится, в разумении. Как так, не разумею? За всеношной воспоют, как бы в преддверие: «Христос рождается – славите… Христос с небес – срящите…» – душа и воссияет: скоро, мол, Рождество!.. Так все налажено – только разумей и радуйся, ничего и не будет скушно.
На кухне Марьюшка разбирает большой кулек, из Охотного Ряда привезли. Раскапывает засыпанных снежком судаков пылкого мороза, белопузых, укладывает в снег, в ящик. Судаки крепкие, как камень, – постукивают даже, хвосты у них ломкие, как лучинки, искрятся на огне – морозные судаки, седые. Рано судак пошел, ранняя-то зима. А под судаками, вся снежная, навага! – сизые спинки, в инее. Все радостно смотрят на навагу. Я царапаю ноготком по спинке – такой холодок приятный, сладко немеют пальцы. Вспоминаю, какая она на вкус, дольками отделяется; и «зернышки» вспоминаю: по две штучки у ней в головке, за глазками, из перламутра словно, как огуречные семечки, в мелких-мелких иззубринках. Сестры их набирают себе на ожерелья – будто как белые кораллы. Горкин наважку уважает – кру-упная-то какая нонче! – слаще и рыбки нет. Теперь уж не сдаст зима. Уж коли к Филиповкам навага – пришла настоящая зима. Навагу везут в Москву с далекого Беломорья, от Соловецких Угодников, рыбка самая нежная, – Горкин говорит – «снежная»: оттепелью чуть тронет – не та наважка; и потемнеет, и вкуса такого нет, как с пылкого мороза. С Беломорья пошла навага – значит, и зима двинулась: там ведь она живет.
Заговины – как праздник: душу перед постом порадовать. Так говорят, которые не разумеют по духовному. А мы с Горкиным разумеем. Не душу порадовать – душа радуется посту! – а мамону по слабости потешить.
– А какая она, мамона… грешная? Это чего, мамона?
– Это вот самая она, мамона, – смеется Горкин и тычет меня в живот. – Утроба грешная. А душа о посте радуется. Ну, Рождество придет, душа и воссияет во всей чистоте, тогда и мамоне поблажка: радуйся и ты, мамона!
Рабочему народу дают заговеться вдоволь – тяжелая зимняя работа: щи жирные с солониной, рубец с кашей, лапша молочная. Горкин заговляется судачком – и рыбки постом вкушать не будет, – судачьей икоркой жареной, а на заедку драчену сладкую и лапшу молочную: без молочной лапши, говорит, не заговины.