Правосудие кончается дома
Шрифт:
Перед ним была абсолютно пустая комната - ни мебели, ни вещей, только голые стены, обклеенные выцветшими обоями, да грязный, затоптанный пол одним словом, одно из самых унылых зрелищ на свете - пустое жилье.
– Но... здесь ничего нет?!
– разочарованно воскликнул молодой человек.
Конечно ничего, невозмутимо подтвердил швейцар.
– Но как же так?! Полиция знает об этом?
– Конечно знает. Я же говорил вам, они были здесь позавчера и сняли печать. Разрешили нам вынести барахло. Один из полицейских сказал, что убийца пойман, а стало быть, больше незачем держать квартиру под замком.
– Где же тогда мебель и все вещи?
– На складе. Вчера увезли.
Еще минуту Дэн в молчаливом недоумении оглядывал пустую квартиру. Если и было здесь что-либо способное остановить на себе его неопытный глаз, то теперь в любом случае было уже слишком поздно.
– Ну что ж!..
– заметил он вслух.
– Сделанного не воротишь!
– Он снова повернулся к швейцару.
– Кто собирал вещи на вывоз?
– Я.
– Вы ничего не брали оттуда? Бумаги со стола, содержимое ящиков - если таковые были - все это осталось?
Швейцар, похоже, был уязвлен таким намеком на его нечистоплотность:
– Ничего я не брал! Разумеется, там было полно всяких бумаг и разного ненужного барахла.
– И вы все это выбросили?
– Да. Хотя мусор еще не вывезли. Он внизу, в подвале.
– А можно мне взглянуть на него?
Они спустились вниз, и там, в темном углу подвала, швейцар указал Дэну на грязный мешок, набитый бумагами и всяким мусором. Чувствуя себя полным идиотом, Дэн вытащил мешок на свет и вывалил его содержимое на цементный пол, затем принялся перебирать по одному все предметы, тщательно разглядывая их и складывая обратно в мешок.
Здесь было всего понемногу: журналы, газеты, сломанная чернильница, огрызки свинцовых карандашей, писчая бумага, засохшая банановая кожура, расчески для волос, счета от мясника и чеки из магазина деликатесов.
Хлама было много, и Дэн провозился с ним целый час, пока, наконец, не нашел то, что счел заслуживающим внимания. Это был небольшой квадратный клочок бумаги, в углу которого стоял почтовый штамп округа Нью-Йорк, а посередине чернилами было написано: "Bonneau et Mouet - Сухое".
Поднеся листок к окну, Дэн внимательно изучил его и сунул в карман.
– Похоже, я просто ненормальный, - пробормотал он себе под нос.
– Сама по себе идея-то, может, и хороша, но ожидать, что она оправдается... Впрочем, посмотрим.
Еще тридцать минут копался он в мусоре, так и не найдя больше ничего интересного. Швейцара он обнаружил в передней - попыхивая трубкой, тот читал газету. На столе перед ним стоял огромный жбан пива - судя по всему, гуманитарная помощь мистера Лега в виде пятидолларовой бумажки пришлась весьма кстати.
– Все?
– спросил швейцар, изобразив на лице мину, по-видимому заменявшую ему дружелюбную улыбку.
– Ну как, нашли что-нибудь?
Дэн покачал головой:
– Нет. А теперь, мистер... Вот только не знаю вашего имени...
– Йокам. Билл Йокам.
– А теперь, мистер Йокам, если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы были дома вечером в субботу третьего апреля? В тот вечер, когда было совершено убийство.
– Да, весь вечер был.
– Тогда, быть может, вы видели или слышали что-нибудь необычное?
Мистер Йокам усмехнулся, словно что-то втайне забавляло его:
– Точно ничего.
– Вообще ничего?
– Абсолютно точно - ничего.
– Когда вы впервые узнали об убийстве? В котором часу, я имею в виду.
– Та-ак, дайте-ка вспомнить... Ага! В понедельник утром.
– Швейцар снова усмехнулся.
– В понедельник утром?!
– удивленно воскликнул Дэн.
– Вы что же, хотите сказать, что узнали об убийстве только через тридцать шесть часов после его совершения?
– Но это действительно так!
– И как же вы узнали?
– Ну видите ли...
– неторопливо начал мистер Йокам, словно сожалея о том, что забаве приходит конец.
– Я появился здесь только в понедельник утром.
– Но вы же сказали, что были дома!..
– Да, был. Только не здесь, а на Девяносто восьмой улице. Дело в том, что я работаю здесь всего десять дней. Пришел сюда уже после того, как совершилось убийство, хотя мне и пришлось разгребать весь этот хлам.
Мистер Йокам довольно хохотнул, но Дэн оборвал его:
– Значит, вас здесь не было в субботу?
– Ну конечно не было.
– А вы не знаете, кто работал здесь швейцаром до вас?
– Понятия не имею. Знаю только, что с котлом паровым он совсем не умел управляться. По всему видать, неумеха безрукий!
Больше от мистера Йокама почерпнуть было нечего, если не считать имени и адреса агента по недвижимости, направившего его сюда. Записав эти данные в книжку, Дэн отказался от предложенного мистером Йокамом стаканчика пива и направился к квартире на первом этаже. Часы показывали почти семь, на улице смеркалось, но сыщик-любитель и не думал прерывать расследование ради такого ничтожного повода, как ужин.
На его звонок открыла женщина в замусоленном синем кимоно, которая сообщила ему, что живет в доме всего два месяца, никогда не видела убитой и вообще не хочет разговаривать на такую ужасную тему, как убийство. Другая квартира на первом этаже пустовала.
Дэн поднялся на следующий этаж и предпринял новую попытку. На этот раз удача оказалась к нему более благосклонной. Бледная молодая женщина в кухонном переднике сообщила ему, что много раз разговаривала с убитой, проживавшей здесь под именем Элис Ривз. Мисс Ривз была старой квартиранткой и жила здесь еще до того, как въехала бледная женщина, - а это было более двух лет назад. Она была очень миловидная - темноволосая, темноглазая, с прекрасным цветом лица. Была всегда спокойна и уравновешена, ни с кем не путалась. Конечно, у нее бывали визитеры, в особенности один джентльмен, приходивший довольно часто. Бледная женщина никогда не видела его вблизи только на темной лестнице, - кроме того, нижнюю часть лица он всегда кутал во что-то вроде шарфа. Одним словом, дать его описание она затруднялась, только припомнила, что он был довольно высокого роста, красив и всегда очень хорошо одет. Однако при встрече она вряд ли узнала бы его.