Правосудие любой ценой
Шрифт:
– И у вас есть объяснения всем загадочным обстоятельствам? – спросил Владимир Родионыч. – Исчезновению людей и таинственному преображению этого самого Мастера?
– Если бы у меня были эти объяснения, то мы бы уже с вами знали и все остальное.
Владимир Родионыч взял со стола диктофон Гринчука:
– А если и вправду в Приморске работает лаборатория? И действительно человека можно за несколько дней перекодировать? Как того же Михаила.
– Михаила обрабатывали почти два года. Я не буду говорить, сколько денег на это ушло. Скажу только, что даже обеспечить на такой срок
– Ну-ка, ну-ка, – подбодрил Владимир Родионыч.
Коньяк уже начал действовать, на щеках появился легкий румянец.
– Зачем тащить людей в Приморск?
– Зачем?
– Чтобы каким-то образом обработать, завербовать…
– За неделю? Мы ведь отвергли идею о программировании, – напомнил Владимир Родионыч.
– Правильно, – кивнул Полковник. – Но если это элементарный шантаж, то почему его нельзя провести прямо на месте. Дома, так сказать. Скажем, мне позвонят и скажут, что если я не буду на них работать, то они сообщат вам, что я ворую скрепки с вашего стола. И вовсе не нужно меня для этого приглашать на курорт.
– Логично, – согласился Владимир Родионыч. – Это вы высказываете свою точку зрения, или уже результаты работы ваших аналитиков?
– Предварительные результаты аналитиков. А что?
– Ничего. Продолжайте.
Короткими черточками Полковник начала соединять две длинных линии на бумаге. У него получилось что-то вроде лестницы. Или рельсов со шпалами.
– Я пока не уточнял подробности дел в официальных структурах. И даже у неофициальных – тоже. Гринчук прав, мы не знаем, кто уже попал под контроль, а кто нет.
– А наш главный милиционер? – спросил Владимир Родионыч. – Он ведь, кажется, не ездил в Приморск?
– Не ездил, – согласился Полковник. – Но, тем не менее, попытался подставить Юрия Ивановича, не смотря на наши требования. Или эта приморская зараза может распространяться и по другим городам, или здесь имеет место совпадение. Кто-то решил убрать Атамана, а потом попытался все списать на Гринчука.
– Совпадение, – поморщился Владимир Родионыч. – Не спорю, бывают. Но эта сегодняшняя история с компьютерным диском… Кто-то подменил диск. И не просто диск, а диск именно с записью алиби Юрия Ивановича. Это значит, что кто-то имеет доступ к архивам. И к записям внутреннего наблюдения. И это, кроме всего прочего, может означать…
– Может означать, – подхватил Полковник, – что следят за нами. Достаточно посадить за пульт чужого. Или наладить получение копий со всех дисков. И большая часть личной жизни наших новых дворян, и нашей с вами, кстати, оказывается под колпаком.
– Вы говорите таким тоном, будто это вас радует.
– В какой-то мере, – Полковник закончил рисовать лестницу, подумал, повернул листок набок, превратил лестницу в забор и стал рисовать деревья и цветы, выглядывающие из-за этого забора.
– Все зависит от точки зрения, – сказал Полковник. – Плохо, что кто-то копался в наших архивах. С другой стороны, исчез только один диск. Я приказал все проверить. Только диск с записью прихода-ухода Юрия Ивановича.
– Ну?
– Кто мог знать, что этот диск может понадобиться? – Полковник нарисовал домик с трубой. – Обратите внимание – нападение на Атамана, мгновенно пытаются это повесить на Гринчука. Мы подключаем министра. Тут же появляется новая версия, с тремя этими быками, кличек которых я не помню. Они погибают при странных обстоятельствах, а уже утром Гринчука не просто вызывают в управление, но и успевают подменить диск. Так?
– Так, – не смог не согласиться Владимир Родионыч.
– Знать о том, что будут Гринчука сажать, мог только тот, кто его сажать собирался.
– Снова генерал-лейтенант? – недоверчиво спросил Владимир Родионыч.
– Мои люди узнавали – инициатива исходила от некоего майора Капустина. И вот он может нам что-нибудь рассказать.
– А если он не скажет?
– Скажет, – недобро улыбнулся Полковник.
– Я все скажу! – выкрикнул Капустин.
Он плохо переносил боль. И у него было достаточно богатое воображение. Когда его вынесли из дома, бросили в машину, а потом из машины перенесли в неприятное холодное помещение без окон с цементным полом, Капустин ясно представил себе, что как бы он здесь ни кричал, никто его крика не услышит.
Следующим логическим шагом было представить, зачем его привезли в такое изолированное помещение. Правильно, подсказало воображение, чтобы не было слышно крика. Твоего крика. А кричать ты будешь, если тебя станут бить.
Бить его действительно стали, но испугаться Капустин успел до этого. Бить его начали не так чтобы очень сильно, но было понятно, что просто ради нескольких пинков никто не стал бы похищать майора милиции. Поэтому, когда после небольшого перерыва человек в черной вязанной шапочке-маске, вернулся к Капустину, тот сразу и выкрикнул:
– Я все скажу.
Дальше возникла проблема.
Капустин искренне хотел все рассказать, но ему задали вопрос, на который он не мог ответить. Просто не знал ответа.
– Кто подменил диск с записью алиби Гринчука? – спросил некто в маске.
– Не знаю, – честно ответил Капустин, но честность в данном случае ему помогла мало.
Вопрос повторили после того, как Капустин снова пришел в себя.
– Да ну не знаю же! – простонал Капустин. – Я хотел посадить Гринчука. Я. Но я не знал, что есть этот чертов диск! Мне Гринчук сказал! Прямо в кабинете.
Когда звездочки перестали сверкать у Капустина перед глазами, он заметил, что в руках у человека в маске появился шприц.
– Не надо, – попросил Капустин. – Не надо!
Но это уже зависело не от него. Через несколько минут Капустин вдруг почувствовал сильное желание говорить. Сильное, почти страстное желание.
– А если он действительно не знает, кто похитил диск? – спросил Владимир Родионыч. – Ему ведь ввели эту дрянь?
– Ввели, – Полковник потер глаза. – Спать хочу.