Правовая структуризация и систематика

Азми Дина Мамдуховна

В отношении же отраслей законодательства, напротив, следует отметить, что даже сами данные нормативного правового толка свидетельствуют о наличии среди них комплексных формирований. Причем представляется, что именно ввиду существования в законодательстве комплексных образований выделение отраслевой конструкции в праве, несмотря на многочисленные недостатки таковой, по-прежнему востребовано с ориентирующих, направляющих (и нормотворцев и правоприменителей) позиций. Но ровно по этой причине выделение самих комплексных отраслей права не носит конструктивного характера.

11. Обращаясь же к менее объемным, нежели отрасли, правовым образованиям, а именно – к институтам (права, законодательства), следует отметить,

что таковые, по нашему мнению, выделяются в отношении конкретизированных составляющих видового (т. е. отраслевого по уровню) содержания. Таким образом, для институтов права характерно именно подвидовое содержание. С одной стороны оно неразрывно связано с видовым, невозможно вне (без) него; с другой, – последовательность и логика видового содержания требуют не только целостного рассмотрения, но и необходимого для «своего» надлежащего отображения определения внутренних подкомпонентных составляющих. Именно последние и представлены посредством конструкции правового института.

При этом выделение комплексной (межотраслевой, смешанной, а еще точнее – интегрированной) разновидности институтов, как законодательства, так и права, представляется нам возможным. Это обусловлено допустимостью наличия в некоей отрасли права (например, в праве гражданском) определенного числа положений, по своей сущности принадлежащих к иной (допустим, к административной) отрасли, но необходимых для расположения вне «своей» сферы с целью полноты, последовательности и (или) простоты регламентации, познания и (или) изучения той отрасли права, в которую такие положения «перемещены». Таким образом, сами правовые (а равно и законодательные) институты действительно могут быть как отраслевыми, так и интегрированными. Существование последних обусловлено тем, что пересечение, взаимодействие отраслевых правовых секторов не отменяет сущностной институциональной природы. Данное утверждение верно даже при условии отображения отраслевыми образованиями компонентов не «собственной», а иной областной принадлежности.

Кстати говоря, в практическом аспекте институциональная систематика представляется нам в ряде случаев менее «аморфной» и более жизненной, нежели отраслевая (ввиду своей меньшей догматизированности и большей прикладной направленности). По этой же причине, сопряженной с возможностью комплексного существования, столь «острого» спора о несоответствиях между институтами права и законодательства не наблюдается, а различия в названных общностях обусловлены различиями между классификационными и сугубо нормативными правовыми данными.

12. Обращаясь же к области систематики нормативного правового материала, первоочередное внимание, как представляется, следует акцентировать на правовых актах (юридических документах). Дело в том, что таковые являются «официальными» элементами систематической области. При этом для последовательности исследования необходимо выявить признаки самих правовых актов. Мы выделяем шесть уровней таковых: 1) общий ; 2) родовой ; 3) видовой (групповой); 4) подвидовой (подгрупповой); 5) специальный и 6) индивидуальный.

Первый (общий) уровень представлен единым для всех правовых актов признаком, заключающимся в фактической или потенциальной способности каждого из них вызывать юридические последствия. Число же остальных признаков в целом не носит исчерпывающего характера, так как зависит от выделяемого исследователем (лями) основания (ий) уровневой градации. Родовые же признаки, в частности, «задействуются» при делении правовых актов на нормативные и ненормативные. Видовые признаки юридических документов зависят (в числе иного) от степени их юридической силы и позволяют провести «границу» между законодательными и подзаконными актами. Подвидовые признаки правовых актов должны демонстрировать принадлежность таковых к какой-либо «аккумуляции» в рамках самого вида (например, принадлежность документа к числу конституционных

законов в рамках группы статутных актов).

Для правовых актов возможно выделение еще и специальных признаков. Они будут демонстрировать особенности, специфические свойства некоего числа юридических документов той или иной классификационной подгруппы, не являясь характерными для остальных правовых актов того же подразделения, но в то же время не имея и единичного свойства. Например, в зависимости от вида систематизации органические законодательные акты могут быть как кодифицированными, таки не кодифицированными. Наконец, каждый правовой акт обладает и индивидуальными, наиболее конкретизированными, характеризующими именно и только его, признаками. Весьма наглядно таковые прослеживаются при последовательном перечислении значимых классификационных черт конкретного юридического документа.

Все указанные для признаков правовых актов «ступени» носят обязательный характер, за исключением пятой (специальной), восприятие которой, в общем-то, допустимо и с факультативных позиций.

13. В отношении же правовых актов законодательного типа отметим, что таковые, в зависимости от широты (или узости) своего предметного (содержательного) действия, предлагаются нами к подразделению (не исключающему иерархической градации) на четыре группы. Это законы: 1) принципные (принципиальные), 2) общие , 3) отраслевые и 4) специальные. Фактическая юридическая жизнь свидетельствует также о наличии в российской правовой системе актов высшей юридической силы индивидуального толка. Подобная практика представляется порочной и подлежащей преодолению – законы должны содержать правовые установления высшего правового значения и сугубо нормативного толка. Индивидуальный характер не свойственен норме права вообще, – не говоря уже о стандартах (моделях) социального поведения, обладающих высшей юридической силой.

Представленная нами градация, помимо своей сугубо теоретической и практической значимости, естественным образом согласуется не только с системой законодательства (нормативного правового материала), но и с «принципной», «формоотображающей» и отраслевой вариациями системы права; объединяет в себе их различные сущностные стороны.

14. Далее надо сказать: анализ законодательной системы России позволяет констатировать, что в настоящее время содержащийся в наименованиях достаточно большого числа отечественных статутов термин «кодекс», в сущности, носит только лишь «символьно-обозначающий», а не адекватный (буквальный), собственно-содержательный характер; в юридической практике этот термин сейчас употребляется в условном, а не в точном значении. При именовании статутных актов слово «кодекс» отображает лишь желаемое (по всей видимости), направляющее, а не конкретно-содержательное значение.

Считаем, что несоответствия в определении (выборе) предметного действия, формы и содержательного наполнения законодательных актов влекут за собой усложнения как в нормотворческой, так и в образовательной и правоприменительной деятельности; они затрудняют процесс познания позитивного права и уяснения его сущности, принципиальных основ. Представляется, что отечественный позитивный правовой материал нуждается в тщательном секторном анализе и последующей корректировке. Создание же новых правовых предписаний требует большей продуманности, как в идейном, так и в выразительном, техническом аспектах. Особенно значимым в данном контексте представляется поддерживаемое нами предложение об унификации юридической терминологии ; причем не только по отраслевым направлениям, но и в рамках всего отечественного правового поля. При сокращении же «числовых» показателей праворегламентирующей документации с высшей юридической силой и наличии действительно кодифицированных актов – «своды законов» и в самом деле призваны выступать единственными (и едиными) статутами, регламентирующими ту или иную разновидность социального взаимодействия.