Прайд Саблезуба
Шрифт:
Вид развороченной плоти, запах свежей крови и внутренностей давно уже не вызывали у Семена отрицательных эмоций – скорее наоборот. «В первую очередь печенка и мозг, – предвкушал он, торопясь к собственной добыче. – Все остальное потом. Но что, собственно говоря, я буду делать с такой грудой мяса?»
Его бычок почти истек кровью, но был еще жив. Пускать в дело последний болт Семен не решился и стал резать горло. Маленьким лезвием это оказалось нелегко…
Заночевать пришлось на месте – прямо возле остывающей туши. С голодухи Семен так объелся, что его чуть не стошнило. Он даже перепугался:
Проснулся Семен на рассвете. Спать хотелось жутко, но его трясли. Точнее, не трясли, а теребили, и не его самого, а тушу несчастного быка, к которой он привалился. Делали это не сильно, а скорее украдкой. Некоторое время Семен лежал и размышлял о том, что бы это значило и как ему следует реагировать. В конце концов он решил возмутиться, но не сильно, а так… Ну, чтобы не оказаться обреченным на конфликт, если получит отпор.
– Ты это что?! – зарычал он, поднимаясь с посохом в руках из-за туши. – Это моя добыча!
Словно уже получив в лоб, огромный саблезуб отпрянул назад и чуть присел на задних лапах. Сначала Семену показалось, что это его знакомый кот, но он быстро понял, что обознался. Животное было примерно такого же размера, но… Но какое-то «подержанное». Огромные клыки коричневатого цвета, серая шерсть не гладкая, а какая-то встопорщенная, торчащая кое-где клочьями, да и сама шкура свисает, словно она велика хозяину. Веки воспаленные, под глазами дорожки не то засохших слез, не то гноя, с морды обильно свисают нити слюны. А взгляд… Семен никогда не смотрел в глаза дворовым собакам, выпрашивающим подачку, – не любил он этого. А они смотрели, наверное, примерно так же. Впрочем, это длилось лишь мгновение – саблезуб тут же оправился, утвердился на лапах (кажется, левая задняя у него плохо сгибалась), приоткрыл пасть, демонстрируя желтоватые зубы, и зарычал. Впрочем, не пугающе-грозно, а скорее возмущенно:
– «А ты что?! Чем недоволен?! Со мной делиться надо!!»
– Это почему же я должен с тобой делиться?! – мысленно и вслух спросил Семен. – А?
Огромный зверь как бы смутился, оторопел на секунду, но быстро нашелся:
– «А потому, что все делятся!»
«Да-а, – почесал затылок Семен. – Аргумент, конечно, веский. Неотразимый, можно сказать, аргумент! Ну, ешь! Только мне оставь».
– «Тебе хватит», – буркнул старый махайрод, шагнул вперед и вцепился в изрядно развороченный уже задний окорок.
«Балдею я с этих кошек, – подумал Семен, озирая окрестности, наполовину скрытые утренним туманом. – Все у них как-то не по-человечески: давно бы прикончили меня и съели, чего с такой мелочью церемониться? Так ведь нет… А вообще, что-то такое про саблезубов вспоминается… Ну да, найдены фрагменты скелетов очень старых и больных особей. То есть они как бы долго жили, будучи недееспособными. Из чего делается вывод, что саблезубы были общественными животными, своих больных и стариков не изгоняли из прайда, как современные львы, а заботились о них».
Разведка местности догадку подтвердила:
– Потерпите, ничего с вами не случится! – сказал им Семен, торопливо вырезая куски мякоти.
Он уже понял, в чем тут дело. Той туше было еще далеко до состояния голого скелета, на костях еще оставалось довольно много мяса, но это были мелкие клочья, которые огромным кошкам, вероятно, было трудно ухватить зубами. Ну, они как-то все-таки пытались это делать, но рядом лежала почти нетронутая туша, и самый голодный решился на попрошайничество. Затея оказалась успешной, и «коллеги», естественно, попытались присоединиться.
Мякотью Семен набил мешок, получившийся почти неподъемным. Унести сразу еще и переднюю лопатку нечего было и думать – ни рук, ни сил не хватит. Собственно говоря, выбора не было, и он решил рискнуть: отрезанную вместе со шкурой ногу оттащил в сторону на несколько метров и попытался привлечь внимание саблезубов – они, впрочем, и без этого пристально за ним наблюдали:
– Эй, вы! Слышите? Это – мое! Понятно? МОЕ! Не трогать! – Для пущей убедительности он задрал подол рубахи и слегка окропил мочой бычью шерсть. – Это – мое! А все остальное – ваше!
День прошел в трудах и хлопотах. С превеликими муками Семен дотащил мешок до своей стоянки – слава богу, лямки выдержали. Куски мякоти он развесил внутри вигвама на слегах, поддерживающих покрышку. Вокруг них немедленно загудели мухи, но поделать с этим он ничего не мог – нужно было отправляться за ногой. Инвалидная команда саблезубов успела превратить тушу в черт знает что, но его долю не тронула, на что Семен втайне надеялся – как сохранить такое количество мяса он представлял смутно. Мякоть он срезал, погрузил в мешок, а толстенную кость расколол между двух камней, которые прихватил по дороге, съел мозг прямо на месте, считая, что он заменит обед.
Вновь на стоянку он вернулся уже во второй половине дня и, не давая себе передышки, занялся сбором дров и разведением костра. На отдыхающих поблизости саблезубов решил не обращать внимания. Когда повалил дым и запахло горелой органикой, сонные кошки стали просыпаться одна за другой и, обиженно фыркая (гадость какая!), разбредаться по окрестным зарослям. Семену, впрочем, было не до них: он варил, обжаривал, просто слегка обугливал снаружи куски мяса. «Вот так всегда, – возмущался он, – то густо, то пусто. То брюхо к спине прилипает, то приходится нажираться, как удаву, чтоб продукт не пропал». Была даже мысль использовать вигвам в качестве коптильни: развесить там мясо, рядом выкопать яму для костра, а от нее внутрь прорыть канавку и чем-нибудь ее накрыть – получится дымоход, и мясо будет коптиться по-настоящему. Мысль была соблазнительная, но Семен представил, как потом будет вонять его жилище, и от нее отказался.