Прайд
Шрифт:
Казалось, будто охотников больше, чем я насчитал. Они всё время наступали, окружали меня и их искажённые в агонии лица, почти касались моего. И вдруг я сообразил – все эти лица неподвижны, а сам я лежу на полу, среди мёртвых тел. Вокруг стояла блаженная тишина, а внутри медленно прорастали ледяными щупальцами предвестники близящегося конца. Все мои запасные жизни закончились давным-давно, и я был серьёзно ранен. Осторожно поднявшись, я медленно вытащил три треспа из груди и, поморщившись, ещё два – из спины. Энергия изливалась из ран, даже не пытаясь задержаться внутри тела. Скверно – значит
Только как? Заледеневшие конечности наотрез отказывались перемещать меня вперёд. К чёрту гордыню! Я опустился на четвереньки и пополз к лестнице, где продолжал стоять старик с книгой. В глазах мерцало, но я смог разглядеть его выпученные, от удивления, глаза. Не могу же я просто умереть, разочаровав этого хорошего человека.
Ничтожное расстояние превратилось в грандиозный путь на противоположную грань кристалла, и я успел состариться, умереть и родиться вновь, пока полз через трупы охотников.
Когда первая ступень оказалась рядом с головой, я твёрдо понял одну простую вещь: наверх мне не взобраться. Я был так близко к порталу, но смерть оказалась ещё ближе и доступнее. Она жадно хлебала синий туман струящийся из ран и требовала добавки. Было очень обидно. Зара! Неужели я умру, так и не увидев тебя? Неужели ты умрёшь, потому что твой лев не сумел взобраться на эту чёртову лестницу?
Я зарычал и царапая когтями холодный камень, начал карабкаться по ступеням. Временами чёрный туман полностью закрывал весь мир, и я не видел ничего, кроме бурлящей мглы, взывающей ко мне на разные голоса.
Старик с книгой всё – это время пятился, безумно глядя на меня. Если бы ему пришло в голову взять в руки тресп и ткнуть в меня, мои мучения тотчас бы завершились. Однако этот человек, видимо, был редким садистом и продолжал следить за тем, как умирающий лев корчится на ступенях, едва перевалив за середину подъёма.
Внезапно я ощутил присутствие ещё кого-то и с хриплым стоном перевернулся на спину. Ага, те самые хренпоймикто в оранжевых плащах. Странное дело, через струящиеся волны чёрного тумана я смог разглядеть их черты, напоминающие моих соплеменников. Похожи на львов, но не львы. Волосы, серебристые, точно свет луны, а глаза – жёлтые, как само ночное светило. Выше людей, но ниже львов. Медальонов нет, но на лицах та же печать вечной молодости, как и у всех нас.
Пять девушек и четыре парня, глядящие на меня с затаённой неприязнью, так, словно я когда-то доставил им какие-то неприятности. И ещё одна странность: лица всех, кого-то мне напоминали, но в таком состоянии я никак не мог сообразить, кого. Стоящий впереди, парень держал тресп, направив его на меня, но держал весьма неуклюже, словно взял оружие первый раз в жизни.
– Убей исчадие Горделя! – завопил безумец за моей спиной, – ты же клялся защищать своих опекунов и спасителей!
– Не так, – пробормотал парень и одна из девушек положила руку ему на плечо, – Кларен, подожди, я просто хочу понять, что это за существо. Почему мать простила его. Эй, лев, ты меня слышишь?
И тут до меня дошло – полукровки! Дети львов и волков, единственная возможность размножения для обеих рас, какая-то хитрая страховка древних биоинженеров.
– Слышу, – изо рта вырывались синие облачка и таяли в воздухе. Так плохо мне не было даже тогда, когда Титан убивал меня на арене, – пока ещё. Поторопись, а не то я могу умереть не ответив на твои вопросы.
– Он красив, – пробормотала одна из девушек, а другая спешно зажала ей рот.
– Я хочу понять, почему вы так безжалостны, – парень осторожно положил тресп на пол и отёр руку, словно она оказалась в грязи, – ты убил много людей, пытаясь добраться до портала, зачем? Неужели в этом есть такая необходимость?
– Если я не смогу попасть в Сердце, умрёт моя любимая.
– Львы и любовь? Нонсенс! – он зло рассмеялся, – думаешь мы не знаем, как вы способны подчинить себе любого человека и не только. Заставить его желать вас, а потом убить. Чтобы насытиться или ради развлечения! Тварь, подобная тебе, пришла в стаю наших матерей, спала с ними, а когда наигралась, истребила всех. Хорошо хоть наши матери оказались предупреждены и успели спастись. Мне стыдно, что моим отцом был лев! Поэтому я поклялся служить тем, кто борется со львами и никогда не брать в руки несущее смерть.
Не может быть! Я закрыл глаза. Так вот о чём говорила Ольга. Четвертовать, как Мотрина? Да меня почти четвертовали, и всё равно внутренняя боль оказалась сильнее!
– Тварь, истребившая стаю твоей матери… Мать ведь зовут Гелен? Эта тварь перед тобой, – я открыл глаза, ощущая слёзы, струящиеся по щекам. Я не плакал веками и вот она расплата, за всё совершённое ранее, – у тебя есть возможность успокоить своих внутренних демонов и получить ответы на все вопросы. Возьми тресп.
Девушка, сделавшая замечание о моей внешности, внезапно оттолкнула остолбеневшего парня и бросилась ко мне, став на колени. Я ощутил, как она рыдает прижимаясь ко мне. Моя дочь! Если бы я знал…Не думал, что получится, но я сумел её обнять.
– Веера! – воскликнул парень, но его голос сорвался, – он может лгать!
– Не глупи Сеар, – ещё одна девушка приблизилась ко мне, – мы же все похожи на него. Отец, скажи правду, почему ты здесь?
– Я сказал правду, – сил почти не оставалось.
– Лега, что ты делаешь?
– Он изменился, я вижу его суть, – она освободила предплечье, – если отец умрёт, мы никогда не получим настоящих ответов, а я хочу знать правду. Кроме того, Сеар, как ты думаешь, кто именно предупредил наших матерей? О некоторых вещах они не рассказывают никому.
Она взяла мою руку и положила на свою гладкую кожу. Я отрицательно покачал головой: уж лучше смерть.
– Отец, пей, не бойся, – она усмехнулась, – мы же твои дочери и любая из нас крепче человека. Я ещё должна буду поговорить с тобой.
Я никогда не думал, что у меня есть дети. Вышвыривая своих волчиц в открытый портал я и понятия не имел о их беременности. Испытал бы я радость от этого? Тогда – нет. А сейчас?
Оказывается, сердце дано не только для того, чтобы страдать от потерь, но и радоваться находкам. Не только для ненависти, но и для любви. Мои дети, я любил их, как бы они не относились ко мне. Я выживу и попрошу прощения у них и их матерей. Столько всего необходимо сделать, и я был уверен, что сделаю.