Праймзона
Шрифт:
Шесть мощных рук грубо подхватили Буджума. И поволокли к двери.
Дверь распахнулась в ночь. Невидимые носильщики, как следует раскачав тушу героя, вышвырнули его в тускло моросящий дождь — в точности так же, как Иманд совсем недавно вышвырнул Максимуса.
Стоило двери захлопнуться — и колдовская тьма вмиг рассеялась.
Вновь загорелись масляные лампы, в очаге ожили угли.
И тогда Рутгер сотоварищи смогли наконец рассмотреть носильщиков.
Это были те самые обитатели Праймзоны, астерии, о которых упоминал Иманд.
Головы этих существ напоминали бычьи —
А вот тела астериев были вполне человечьи — разве что мускулистость была почти невероятной для обычных людей.
Из одежды астерии носили лишь набедренные повязки и красивые медальоны на шее.
Но несмотря на это совершенно не мерзли. И этим они тоже напоминали скорее быков, нежели людей.
Ноги же у них были человечьими только до колен. А вместо ступней у астериев были копыта.
— Вот тебе и трактир “Хвосты и копыта”! — улыбнулась Фрида. — Все в нем имеется — и копыта, и хвосты!
“Мы думаем с ней одни и те же мысли!” — восхитился Рутгер. В иное время он непременно ответил бы лучнице каким-нибудь остроумным замечанием.
Увы, ситуация в трактире требовала вовсе не галантных слов.
А его, Рутгера, немедленного дипломатического вмешательства!
Тем более, что на сцене вновь появился хозяин трактира. И лорд Данзас заторопился к нему.
— Прошу простить моего буйного подопечного… Он хватил лишнего… Вдобавок, день, который мы пережили, был таким тяжелым! Разрешите моему нерадивому спутнику вернуться сюда, под крышу этого гостеприимного заведения!
— Не разрешай им, Удо! Пусть драчун ужинает в кустах, как енот! — кричали из-за столика атаманши.
— Подумаешь, “тяжелый день”! А у кого он тут легкий? Да я сегодня двух хлыстов лично вот этими вот руками задушил! Не говоря уже об огневиках, — вставил веселый охотник Данни, баюкая выбитую ударом кисть.
— Если вы позволите этому негодяю зайти, я и мои спутницы, — заносчиво заявил адорнийский принц, приобнимая своих красоток за талии, — будем считать вас своими личными врагами!
Видя такую враждебность, герои Рутгера поднялись и окружили своего лорда. Они были готовы драться. Хотя драться им, конечно, не хотелось.
Кроме того, каждый из них, будучи героем и имея особую чувствительность к прайму, не мог не заметить, что гостями трактира против Буджума было применено адорнийское заклинание.
Наконец заговорил хозяин трактира.
— Мои девочки не дадут соврать, — трактирщик указал на выводок своих дочерей, что застенчиво теснились возле бара, — я держу это заведение многие годы… Если бы вы знали, друзья мои, сколько драк я видел! Я видел их столько, что больше не желаю видеть ни одной. Просто потому, что у меня скулы сводит от скуки. Если бы кто-либо из вас удосужился прочитать правила, которые висят на вон той стене, он бы знал это с первых минут здесь. А так вам придется узнать это сейчас. Каждый дерущийся обязан заплатить мне по пятьдесят серебряных монет штрафа. Да-да! По пятьдесят! А тот, что не захочет это сделать, отправится в подвал под надзором этих симпатяг, — трактирщик
— Мы заплатим за своего нарушителя, — сказал невесть откуда появившийся Иманд. — Но они тоже пусть заплатят!
— Правила одинаковые для всех! — сказал трактирщик. — С почтенного господина охотника и его учеников причитается сто пятьдесят монет серебром!
После этих слов трактирщик дал знак музыкантам.
И розовощекий певец с пальцами-сардельками, как ни в чем не бывало, затянул удалую песню про двух наемников, которые обошли полмира, а потом влюбились в одну девушку и, рассорившись в пух и прах, дрались на мечах три дня и три ночи.
Со всех сторон вновь полилось вино, зазвучал радостный гогот, и даже адорнийский принц заказал для двух своих красоток хрустальный графин крюшона и корзинку заварных пирожных.
А Рутгер, прихлебывая пиво, думал о бедолаге Буджуме. Пока все веселятся в тепле, он, небось, сидит в хлеву и в сотый раз до блеска начищает свой летающий меч, оказавшийся сегодня таким бесполезным…
Глава 15. Художница
“Что может быть мимолетней любви? Только мимолетная любовь!”
— Для вас, сиятельный лорд Данзас, у меня имеются лучшие апартаменты! Самые наилучшие! — уверял Рутгера хозяин “Хвостов и копыт” (это заведение, как уже говорилось, представляло собой не только трактир, но и постоялый двор), шествуя по парадной лестнице с нещадно коптящей лампой в руках. — В этих апартаментах имеется все, чего только может пожелать душа благородного господина! На кровати в этих апартаментах можно уложить пятерых таких как вы! Ковры сотканы из нежной козьей шерсти лучшими мастерицами юга! А посуда — посуда самая наидрагоценнейшая! В апартаментах имеется даже музыкальная шкатулка!
“Зачем мне среди ночи музыкальная шкатулка? Когда она мне и днем-то совсем не нужна?” — с грустью подумал Рутгер, однако не сказал этого вслух.
Хозяин был необычайно говорлив для столь позднего часу — как видно, серебряные монеты, вырученные с драчунов, привели его в тайный экстаз. Рутгер был уверен, задай он этот риторический вопрос (“Зачем шкатулка?”), хозяин взялся бы всерьез отвечать на него. Привел бы аргументы. Мол, среди ночи музыкальная шкатулка особенно необходима! Ни один лорд не может заснуть без милого механического деленьканья над ухом! Ибо таково комильфо! В этом и заключается благородство!
— Я бы конечно сам никогда бы не скопил денег на то, чтобы обставлять свое заведение такой дорогой мебелью. Но когда-то завсегдатаем моего скромного трактира был один адорнийской вельможа весьма высокого ранга. Который никогда не представлялся по имени. Мы с дочурками называли его Принц Инкогнито. Это он профинансировал всю эту роскошь. Их высочество хаживал к Праймзону очень часто. И хотел останавливаться в ней с комфортом…
— Профинансировал, да, — задумчиво повторил Рутгер, скрипя рассохшимися ступенями лестницы. — А потом?