Праздничные истории любви (сборник)

Молчанова Ирина Алексеевна

Фрекен Бок перевела вопрошающий взгляд на второго Ихтиандра, и Саша Добровольский, точно так же прижав руку к сердцу, подтвердил:

— Слово кабальеро, мадам!

Капитолина дрожащей рукой вынула из кармана малинового передника фотографию белозубого молодого человека и протянула Маше. Маша молча взяла фото, сунув в свою очередь бутылку с маслом в руку фрекен Бок. Капитолина тут же сделала из нее хороший глоток, удовлетворенно крякнула, перевела взгляд в глубь комнаты и опять душераздирающе крикнула:

— Ах ты, тварь!

Пятерка молодых

людей синхронно повернули головы в том направлении, куда был устремлен гневный взгляд Капитолины, и увидели незабываемую картину. Толстая туша Амалии сидела на коробке с зефиром в шоколаде. Белый зефир под тяжестью ее рыжего тела выполз на стол не только из коробки, но и из шоколада. Из усатой пасти собако-кошки торчал огрызок батона сырокопченой колбасы, и на конце его слегка покачивалась ниточка с фирменным знаком мясоперерабатывающего комбината имени Микояна.

— Тварь! — вновь прорезавшимся голосом еще раз проревела Капитолина. Расшвыряв в стороны Ихтиандров и Гуттиэр, она бросилась на Амалию, воинственно потрясая бутылкой и брызгая во все стороны драгоценным оливковым маслом первого отжима.

— Пожалуй, нам пора! — оторвала всех от захватывающего зрелища Маша, и друзья не без сожаления покинули поле битвы, уже усыпанное арахисом в сахаре и давлеными бананами.

Всю дорогу к дому Катаняна участники боя с фрекен Бок напряженно молчали. Галка без конца забегала перед Ольгой и, заглядывая ей в глаза, повторяла:

— Оля, что случилось? Что случилось, Оля? Да скажешь ты, наконец, что случилось?

Катанян молча шел рядом с ней с погребальным выражением лица, а Оксана Панасюк в паре с Телевизором семенили сзади, боясь даже приблизиться к Ольге, Ихтиандрам и Гуттиэрам.

Когда в комнате у Сани все чинно расселись по стульям, креслам и дивану, Машу вдруг прорвало, и она начала хохотать.

— Ой, не могу! Как она облизнулась, когда я брызнула ей в лицо Санькиным маслом!

— Ага! А потом глотнула это масло прямо из бутылки, как гусар шампанского! — подхватил Павел Добровольский.

— Вспомните еще давленый зефирчик, вылезающий из шоколада эдакими жирными белыми амебами! — веселился второй «из ларца».

— А сам-то каков, сам-то… «Слово кабальеро, мадам!» — передразнила Сашу Добровольского его московская тезка.

— А как «эта тварь» расправилась с колбаской! — залилась смехом Ольга. — «Ма-а-у-у-ав!»

После имитации Ларионовой вопля кошко-собаки компания, посетившая фрекен Бок, развеселилась так, что Галка Калинкина испугалась.

— Похоже, у них там произошло что-то непредвиденное, — шепнула она Катаняну. — Наверное, сначала они молчали, потому что были в шоке, а теперь у них скорее всего коллективная истерика.

— Знаешь, Галя, — подкралась к ней Панасюк. — Вот честное слово, в сценарии не было ничего такого, что могло бы заставить их давить зефир, поить Капитолину оливковым маслом или кормить колбасой какую-то тварь.

— Подтверждаю, — приблизился к ним Телевизор. —

Я читал. Там не было слов про кабальеро и мадам!

— Сама знаю, — огрызнулась Галка и так хрястнула по столу кулаком, что с него соскочила большая фарфоровая кружка с не допитым Саней утренним чаем.

Звон разбившейся чашки прозвучал так неожиданно, что все хохочущие мигом замолчали и испуганно уставились на жавшихся друг к другу Галку, Оксану, Катаняна и Телевизора.

— Ой! Что это мы так развеселились? — уставилась на Калинкину Ольга. — Галя! Пока нас не было, у вас что-то случилось?

— Нет, вы только посмотрите на этих артистов погорелого театра! — призвала та друзей, державшихся ближе к ней и подальше от тех самых артистов. — У них был сценарий, а они почему-то несли отсебятину в виде давленого зефира! И теперь они еще нас спрашивают, что случилось!

— Знаешь, Галя, — рассердилась на нее Ольга. — Ты бы лучше нам посочувствовала. Эта Капитолина оказалась демонической женщиной. Она мне сразу весь сценарий спутала. Представьте, Оксанка была права! Фрекен Бок совсем не хотела зефира и кофе с арахисом. Она дико возмущалась, что я не принесла ей гречки с мылом.

— Ну и извращенка! — возмутилась Калинкина.

— Да нет же! — раздраженно помотала головой Ольга. — Не говори глупости! Просто пенсионерам, наверно, действительно не хватает денег на обыкновенные продукты.

— Допустим, — решила согласиться Галка. — Тогда объясни мне, пожалуйста, если ей не понравился наш набор, зачем вы ее насильно поили маслом и кормили колбасой? Зачем специально злили?

— Совсем с ума сошла! — Маша покрутила у виска пальцем. — Я посмотрела бы, каким образом ты смогла бы эту капитальную Капитолину чем-нибудь накормить! Вовсе не она, а ее «тварь» сожрала нашу колбасу!

— Амалия?

— Вот именно!

— И вы позволили какой-то кошке съесть колбасу, за которую мы выложили столько денег?

— Никакая она не кошка, — уверенно заявила Ольга.

— А кто? — окончательно испугался Саня Катанян. — Еще позавчера она была… это… того… кошкой…

— По-моему, она собака.

— Не скажи, — не согласился с Ольгой Паша. — Мне показалось, что это заплывшая жиром морская свинка.

— Да ты что, Пашка! У свинок не бывает таких длинных голых хвостов! — возмутился Саша Добровольский. — Это, наверно, разжиревшая на колбасе крыса.

— Все равно: кем бы она ни была, нечего было отдавать ей нашу колбасу! — стояла на своем Галка.

— Понимаешь, мы не видели, как она принялась за колбасу, потому что как раз в это время упал шкаф и мы все вместе понесли Капитолину на диван, — объяснила Александра.

После ее заявления в комнате повисла тишина могильного склепа. Первой опомнилась Галка и осторожно спросила:

— Скажите, пожалуйста, а после масла со шкафом Капитолина в живых-то осталась или… как?

— Эту фрекен Бок, как старую комсомольскую песню, — не задушишь, не убьешь! Кого хочешь ухайдакает! — зло сказал Паша.