Праздник на выезде
Шрифт:
– Сто шестой, – влезла бабулька с сумкой на колесиках. – Еще двадцать восьмой ходил троллейбус, так они его убрали, теперь маршрутку сделали. Все разворовали! И я им еще должна пятьдесят пять рублей…
– Кошмар! – Алина оттащила Глеба подальше от эксперта по ворам и инфляции и на всякий случай понизила голос: – Мы что, вчера разбили твою машину?
– Нет, ее папа забрал… В смысле, ключи… – Он округлил глаза. – А ты что-то помнишь?! Была авария? Я ведь не садился за руль?!
– Точно не помню… Но собирался. В строительный, кажется.
– Куда?! Зачем мне вообще строительный?!
– Меня
– Фак! И ты меня не остановила?! – Он запустил в волосы пятерню и шумно втянул носом воздух. – Твою мать, Алина! А если это я въехал в отель и все им там раскурочил?!
– Я бы не удивилась. – Белкина вытянулась на цыпочках, вглядываясь в поток машин в надежде увидеть заветный номер автобуса.
– Что ты натворила? – Глеб загородил собой вид на трассу. – Ты же знала, что я выпил! Это безответственно!
– Что именно? – С каждой секундой Алина зябла все сильнее, губы немели и едва слушались. Зато похмельный туман рассеялся, и промороженный мозг мыслил ясно как никогда. – Бухать как не в себя?!
– Давай без нотаций, мне отца хватило! – простонал Глеб. – Все из-за тебя… Он ведь все отобрал! И кредитку, и даже мою девочку… Мою «ламбу»… Как я теперь должен выкручиваться?
Алина бы снова вдарила Глебу, но, во-первых, руки окоченели, а во-вторых, у остановки показался наконец долгожданный транспорт. Не ответив Глебу ни слова, Белкина запрыгнула в дохнувшее теплом чрево автобуса. А потом плюхнулась на свободное сиденье у окна, чувствуя, как кровь оттаивает и снова струится по венам.
– Что, совесть мучает? – Глеб нагло ворвался следом.
Алина прикрыла глаза. Молчание – золото. Вот промолчала бы вчера на конференции, сидела бы сейчас в ресторане отеля, ела бы пряный суп, попивала горячий кофе с корицей… А что теперь? Сидит, пытаясь согреться, потому что храбрости не хватает вернуться в гостиницу за пальто, пока там Пуджари. Да еще и этот мажор ноет на ухо. «Ламбу» у ребенка отобрали – ни дать ни взять катастрофа вселенского масштаба!
– Нечего сказать, да? – не унимался он, усаживаясь рядом. – Хорошо, тогда говорить буду я. Ты – эгоистка! Ясно? Э-го-ист-ка! Я из кожи вон лез, чтобы тебя развеселить. Да у тебя, может, в жизни больше такого праздника не будет! А ты даже не могла открыть рот и сказать: «Не садись за руль, Глеб!»
– Иди ты к черту, Глеб! – прорвало Алину. Она начнет упражняться в молчании и терпении, обязательно. С завтрашнего дня. – Праздник он мне устроил! В гробу я такие праздники видала, ясно? Мне это твое веселье стоило карьеры! Чем ты меня накачал?
– В смысле?.. – Он явно опешил.
– Ну да, от твоих колес ведь память отшибает, – Алина надсадно рассмеялась. – Как удобно! Давай я тебя просвещу. После того как ты мне всучил наркоту, я пошла на конференцию и опозорилась так, что меня не просто уволили. Меня больше ни одна нормальная фармкомпания не наймет! Так что вот тебе мой совет: хочешь жить – не попадайся мне на глаза. Никогда! Слышишь? – Она вскочила и протиснулась мимо Глеба к выходу.
– Стой! Я ж не знал… Реально фигово вышло…
– Да неужели! – Она уже не смотрела на него, а гипнотизировала через окно приближающуюся остановку.
– Но есть и свои плюсы! – Он ухватился за поручень чуть повыше ее руки.
Автобус качнуло при торможении, и Алину на секунду прижало к Глебу. Точь-в-точь как вчера в его номере… Стоп! А что было вчера в его номере?! Бежать! Бежать от него куда подальше! Этот человек опаснее сектантов и коллекторов, вместе взятых! Господи, когда уже откроются эти двери?
– Мы теперь оба свободны и можем заняться бизнесом вместе! – Глеб широко улыбнулся. Прямо как ипотечный менеджер, когда тот протягивает клиенту кабальный договор и ручку. – Я как раз подумывал открыть свое дело, могу взять тебя на борт! А, что скажешь?
– Спасибо, воздержусь. – Алина сбежала по ступенькам на улицу.
– Не хочешь – не надо! – крикнул Глеб ей в спину. – Убегать-то зачем?
– Потому что здесь метро.
Алина обернулась, наблюдая, как двери схлопываются у Глеба перед носом, как он испуганно колотит в стекло, а автобус увозит его дальше и дальше… И на долю секунды этот паршивый день стал чуточку лучше.
Глава 3
– Макс, братишка! – Глеб подпер плечом косяк и улыбнулся другу, стараясь выглядеть как можно беспечнее, что было затруднительно: махровые отельные тапки насквозь промокли, челюсти постукивали друг о друга от холода, штаны испачкались во время побега от контролеров.
– Треш! Тебя что, пытали в обезьяннике?! – Максим в шоке отпрянул, и Глеб воспользовался этим, чтобы проскользнуть в квартиру.
– Да не был я ни в каком обезьяннике! – Он сбросил тапки и с наслаждением встал на теплый пушистый коврик. Никогда не понимал, зачем они нужны, а теперь вот очень радовался, что его друг-подкаблучник разжился такой пошлятиной. – Так, с отцом траблы. Я перекантуюсь у тебя пару деньков?
– Слушай, тут такое дело… – Макс понизил голос и воровато оглянулся: – Я пока не особо…
– Мася, это мой курьер? – донеслось откуда-то сверху, и Глеб обреченно закрыл глаза. Говорят ведь: «как гром среди ясного неба». Так вот, в случае с Ксюшей лучше бы это был гром.
Тяжело смотреть, как нормального парня планомерно превращают в эдакую невразумительную Масю без пола и права голоса. Нет, поначалу Глеб боролся за товарища самоотверженно и отчаянно: знакомил Макса с другими девушками, устраивал интервенции, таскал по клубам – все без толку. Пришлось сдаться, чтобы быть с другом до самого его печального конца, держать за руку до последнего свободного вздоха. До свадьбы то бишь. И все-таки каждый раз, когда Ксюша появлялась в радиусе ста метров, Глеба встряхивало, как на электрическом стуле.
Она спускалась по лестнице во всем своем белоснежном великолепии. Белый спортивный костюмчик, белая маска на лице, белые носочки. Словом, не женщина, а песец. Глеб ведь не раз предлагал Максу сводить эту чокнутую к психоаналитику! Сперва Глебу казалось, что она просто манипулирует Максом, своими белыми нарядами намекает на предложение. Но все оказалось куда хуже: кольцо ей вручили полгода назад, а она продолжала самозабвенно косить под снежную бабу. Да еще и уютную двухэтажную квартиру Макса переделала под себя. И барабанную установку убрала, и гитары со стены, превратила все в долбаную палату для умалишенных.