Праздник по обмену
Шрифт:
– А теперь мне и Новый год встретить не с кем. Никого у меня не осталось. Впору руки на себя наложить… – уныло забормотал он, окончательно размягчившись под воздействием массажа.
– Харашо, – закивала тайка. – Очшень харашо!
– Не дождетесь! – сквозь зубы процедил Всеволод. – Это только Инге будет хорошо, если я кони двину. Все наследство ей, заразе, достанется.
Тайка вдруг обхватила его шею руками и до хруста вывернула в сторону. Всеволод так и заорал. На миг промелькнула мысль, что под обманчивой внешностью хрупкой домработницы скрывается
– С ума сошла?!
Он вскочил с дивана и навис над ней. Тайка что-то испуганно залепетала в свое оправдание. Да нет, какой из нее киллер, успокоился Всеволод. Сама перепугалась до чертиков, так и трясется как осиновый лист.
– Вот что, хватит с меня массажа! – Взяв перепуганную домработницу за локоть, Всеволод выпроводил ее за дверь и вернулся в гостиную.
Он думал, что после изуверского массажа не сможет даже повернуть голову, но внезапно почувствовал себя бодрым и полным сил. Даже голова посвежела и больше не трещала с похмелья. Но не успел Всеволод порадоваться этому, как на него навалилась тишина пустого дома. Дома, в котором больше не звучат легкие шаги жены и ее серебристый смех. Дома, порог которого никогда не переступали дочь и внук…
Тишина пустого дома оглушала, и банкир поспешно включил телевизор. Пусть болтает, хотя бы видимость жизни создает.
Всеволод опустился на диван, думая о том, как же так вышло, что он, успешный московский банкир, сорока пяти лет от роду, в этот предпраздничный день оказался никому не нужен. Словно в утешение, зазвонил телефон, и Серебров радостно схватил трубку:
– Слушаю!
Звонил Пузанов. Он уже долетел до Дубая и теперь тревожился, чем закончилось вчерашнее ограбление.
– Какое ограбление? – не понял Всеволод.
– Ты же сам сказал – грабят тебя! И отключился, а я перезванивать не стал – посадку объявили. Весь полет переживал, как ты там.
– Ах, это. – Всеволод горько усмехнулся. – Ограбили меня, Олег, самое ценное увели. Жену.
И он коротко поведал, что тот, кого он принял за грабителя, оказался любовником Инги.
– Ну, дела! – Пузанов явно оживился. – Может у них того, не серьезно? Вернется еще?
– Я ей ультиматум до Нового года поставил. Не вернется ко мне – все плакаты по Москве сорву и ее карьеру уничтожу. И его заодно.
– Ну, давай, с наступающим! Мы тут на пляж идем. Буду Славика плавать учить.
Пузанов отключился, а Всеволод невидящим взглядом уставился на экран. Эффектная рыжая журналистка с микрофоном вела прямое включение из парка, за ее спиной виднелся красный почтовый ящик размером с телефонную будку. К ящику тянулась длинная очередь из людей с письмами. Вот дуракам делать нечего, хмыкнул Всеволод и прибавил звук.
– Среди людей, пришедших отправить письма Деду Морозу, не только дети, но и взрослые. И если дети в основном просят подарить им гаджеты и игрушки, то взрослые обращаются к Деду Морозу с просьбами о любви.
– А вы, девушка, что загадали, если не секрет? – Журналистка протянула микрофон невысокой толстушке с густо накрашенными ресницами, опустившей письмо в ящик.
– Секрет, – стеснительно хихикнула она и отошла в сторону.
– Тоже мне секрет! – фыркнул Всеволод у экрана. – И любовь, и кредит! Лет тридцать дуре стукнуло, а все в Деда Мороза верит.
– Напоминаю, у вас есть последний шанс отправить письмо Деду Морозу, – бойко закончила репортаж корреспондентка. – А с вами была я, Кристина Красавина, в прямом эфире из Парка Горького.
– Вот в парк и поеду! – решил Всеволод, вставая с дивана. – Вспомню детство золотое. Я в детстве с родителями как раз в этом парке и гулял.
В семье Бедняковых утро началось с зеленого горошка. Покормив мужа с дочкой оладушками, Аля бросилась готовить продукты для оливье и обнаружила отсутствие важнейшего ингредиента.
– Надо же было так перепутать! – расстроилась она, доставая из холодильника банку кукурузы вместо горошка.
– Не переживай, я в магазин сбегаю, – вызвался Сеня. – И Любочку с собой возьму, пусть с горки покатается!
Пока муж с дочкой ходили добывать горошек, Аля успела отварить овощи для оливье и вымыть полы. Елку нарядили еще вчера, украсили мишурой и блестящими игрушками, и теперь в воздухе витал хвойный аромат праздника. Если бы еще забыть о том, что Новый год в их квартире может стать последним, с тоской подумала Аля, поправляя блестящую шишку на ветке.
Резкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Неужели опять вымогатели из банка? Но тут повернулся ключ в замке, и в коридор ввалились разрумянившиеся от морозца муж с дочкой.
– Мама! – бросилась к ней Любочка. – А Дед Мороз к нам не заходил?
– Не заходил, Любочка, – удивилась Аля, снимая с дочки шапку.
Лицо девочки обиженно вытянулось.
– А к Соне приходил! И уже подарки ей подарил!
Любочка, понурившись, прошла в комнату и включила телевизор. Зазвучала песенка из мультика про Простоквашино.
– Мы Соню с мамой в подъезде встретили, – шепнул Сеня, разматывая свой любимый красный шарф – подарок Али на прошлый Новый год. – Вот она и похвасталась про Деда Мороза.
– Где же нам Деда Мороза взять? – вздохнула Аля. Соседи были людьми обеспеченными и могли себе позволить вызвать доброго волшебника на дом. Она тихонько заглянула в комнату – дочка застыла у телевизора. – Отвлеклась вроде!
Сеня приобнял жену за плечи.
– Ты как? Бледная какая-то. За завтраком не ела ничего. Не заболела?
Аля с тревогой взглянула на мужа и тихонько спросила:
– Что будем делать-то, Сень?
Вчера никто из них и словом не обмолвился о злополучном письме с ультиматумом из банка. Сеня убрал его в шкаф и заявил, что сегодня они наряжают елку, а о письме они подумают завтра. И вот завтра наступило, а письмо, как заряженная часовая бомба, по-прежнему лежало в шкафу, с каждым часом приближая их к потере дома.