Праздник теней
Шрифт:
С книгами было попроще. Фэнтези, фэнтези…Толкиен, Муркок… На кровати, открытая на середине, лежала «Нарния» Клайва Стэппла Льюиса. Я подняла ее и посмотрела. Это была моя самая любимая книжка. Я заглянула внутрь и оказалась в Нарнии в тот момент, когда там зазвучало пение льва Аслана, создающего ее. Это место мне нравилось больше всего. Книга явно ходила в фаворитках. Зачитана до дырок. У меня возникло подозрение, что Марик спал с ней в обнимку. Так спят с горячо любимым плюшевым Мишкой. На стене висело огромное изображение огнегривого льва. Ах да… Я вспомнила. Это из той самой «Нарнии». Лев Аслан. Что же ты не уберег его, дружище? Или решил увести ребенка в свою Нарнию? Взгляд Льва отвечал мне. Аслан был ни при чем. Незачем валить
Выйдя из комнаты, я услышала обрывок разговора в коридоре. Увы, подслушивание было печальной необходимостью моей работы. Люди иногда не очень охотно с вами откровенничают. Приходится доходить самой. Моя матушка, когда узнала, что в моей практике присутствуют «эти отвратительные «жучки», долго хваталась за сердце. Ее дочь занимается подслушиванием! Жизнь в тот момент показалась ей кошмаром. Правда, когда я с помощью этих самых «жучков» отловила одного милейшего убийцу, она смирилась с их существованием.
— Ты не зайдешь? — спрашивала Софья Владиславовна невидимого гостя.
— Нет, Софья Владиславовна, — отвечал ломающийся тенорок, — я только узнать, не слышно ли чего нового о Марике…
— Ничего, Максим, — вздохнула она, — звонили, требовали забрать из милиции заявление… Сказали, что позвонят в течение недели…
— Какие мерзавцы… Мне кажется, все обойдется, — успокаивал Софью Владиславовну гость, — вы только не стесняйтесь, если они начнут требовать выкуп. Обращайтесь сразу к отцу — он обещал помочь.
— Спасибо, Максимушка, не знаю, что бы я делала без вас…
— Да что вы говорите-то! Мы ничего еще не сделали для того, чтобы Марика выручить!
— А ваше сочувствие? — тихо ответила Софья Владиславовна. — Сочувствие, Максим, уже много для меня значит. Ведь ты-то знаешь, как к нам относятся…
Так. А говорят, что подслушивать вредно. Получается, что Софья все знала. Просто не захотела обсуждать со мной эту тему. То ли ей это было неприятно, а может быть, она мне еще не очень доверяла? С какой стати ей открывать свои тайны перед незнакомым человеком? Даже если этот человек обещает найти ее ребенка…
— Да бросьте вы придумывать, тетя Сонечка! — горячо (даже, мне показалось, излишне) возразил собеседник Софье Владиславовне. — Ведь не все к вам относятся плохо! Разве можно не любить вас? Или Марика… Просто ума не приложу, как могли такие мерзавцы найтись…
— Лишь бы с ним беды не приключилось, — голос у Софьи предательски дрогнул.
Я почувствовала, что мне, пожалуй, пора появиться. Иначе ее опять начнет побеждать безысходность.
Мое появление на сцене удивило гостя несказанно. Он смотрел на меня с непонятным испугом. Почему бы это? Вроде сегодня я не похожа на Кентервилльское привидение…
— Познакомьтесь, Максим, это моя племянница Таня, — попыталась разрядить обстановку Софья, — а это Максим Лабутец, очень хороший наш друг. Еще Максим замечательный человек, умница и гордость нашей школы. В общем Максимушка — мой любимый и лучший ученик.
Максим Лабутец оказался красивым подростком. Крупный для своих пятнадцати лет — я удивилась, когда мне сказали,
— Тетя Соня, а я и не знал, что у вас есть такая очаровательная племянница! — его взгляд выражал восхищение. — Это тети Верина дочка?
— Нет, — покачала головой Софья Владиславовна, — Танюша — моя двоюродная племянница из Москвы. Кстати, Максик, Танечка хочет помочь нам в поисках Марика…
Мне показалось, что в его глазах появилась настороженность. Он посмотрел мне в лицо, но, видимо, найдя, что во мне нет ничего особенно для него опасного, кивнул:
— Вот видите, тетя Соня! Все хотят помочь вам Марика найти… А вы не верите. Конечно, я тете Тане помогу…
При этих словах он окинул «тетю Таню» таким взглядом, что она почувствовала себя претенденткой на вакансию в стриптиз-баре. В этом странном мальчике присутствовало существо, настораживающее меня. Отец Андрей назвал бы это наверняка «бесами». Я улыбнулась. Еще не видела отца Андрея, а уже пытаюсь за него думать…
Почему-то я не могла отделаться от ощущения, что меня прощупывают. Он смотрел на меня широко открытыми, нормальными мальчишескими глазами. И тем не менее я чувствовала себя под этим взглядом неуютно. Будто меня проверяют на вшивость. Или просвечивают рентгеном на предмет обнаружения крамольных мыслишек. Мне очень хотелось, чтобы он ушел. Или самой исчезнуть в пространстве, легко и незаметно. Нет, определенно, в этом мальчике под вполне симпатичной оболочкой скрывался еще кто-то. Взрослый и порочный… Бр-р-р… Ладно, Танечка, это на твою психику повлияли внешние обстоятельства. Мальчик тут ни при чем — он за атмосферные явления не отвечает. Максим смотрел на меня и улыбался. Слава Богу, что не все обладают даром телепатии. Иногда становится неудобно за мысли, появляющиеся в твоей голове. Ничего не было в нем порочного и страшного — все это мне просто померещилось. Нормальный парнишка, даже приятный. Я улыбнулась ему в ответ. Софья тщетно уговаривала нас остаться еще на минуту, попить чаю или кофе, но я отказалась. Он, по-моему, вздохнул с облегчением. Мне было пора. Слишком много дел и слишком мало времени…
Выйдя во двор, я оглянулась на окна Гольдштейнов. Мне показалось, что мне вслед кто-то смотрит. Кто? Я пыталась понять. Софья? Макс с его рентгеновским лучом вместо взгляда, проникающим внутрь?
Я напрягла зрение изо всех сил. Прямо в мои глаза смотрела из окна чья-то рыжая голова. Но там не было людей с рыжими волосами! Только лев на стене… Я поняла, что почувствовала именно его взгляд. Аслана. По дороге почему-то вспомнила о Максиме. Однако дети все-таки жестоки, подумала я. Мне не понравилось, что Максим Лабутец постоянно старается вернуть мысли Софьи к исчезновению Марика. В этом была немалая доля садизма, смешанного с лицемерием.
Впрочем, скорее всего я опять несправедлива…
Почему Фреда считают бомжом, осталось для меня загадкой. У него было определенное место жительства. Мне оно ужасно понравилось. Жил Фред вполне респектабельно. В том же доме, что и Гольдштейны. Только в соседнем подъезде, в подвале, за белой дверью… Дверь была тщательно выкрашена, и на ней красивым почерком хозяин обозначил, что здесь проживает Сашенька Михайлин, пояснив для особо непонятливых: «По кличке Фред».