Пражский синдром
Шрифт:
В общем, кто-то со мной наверняка не согласился бы. И все же каждый прав для себя, если уверен в своей правоте, а я была стопроцентно уверена: если с сексом все плохо и нет никакого потенциала для исправления дел, чувства не помогут.
Впрочем, с Алешем была как раз обратная ситуация. Я почти не сомневалась, что у нас все получилось бы замечательно. Эту волну, общую частоту, я почувствовала еще в день знакомства, десять с лишним лет назад. Но как раз в этом и была главная опасность.
Допустим, мы встретимся, займемся сексом – и все будет прекрасно. Но телесный восторг имеет тенденцию выключать голову.
Иногда после разговоров с ним я по полночи вертелась без сна, представляя себе такое… По сравнению с этими моими… хм, фантазиями то, что я вообразила, когда мы гуляли по Петршину, было чем-то совершенно невинным. Детский сад – штаны на лямках.
Как-то раз я решила устроить небольшой шоппинг. В том числе пробежаться по магазинам нижнего белья, которое было моей страстью и настоящим фетишем. В отличие от многих женщин, я никогда не искала в своей фигуре всякие ужасные недостатки, не изводила себя диетами и фанатичным фитнесом. Будь такая возможность, я кое-что и подправила бы в себе, но в целом меня все устраивало. Во всяком случае, смотреть на себя в зеркало в красивой одежде… или почти без одежды… или вообще без одежды… в общем, смотреть на себя я любила. Немножко здорового нарциссизма.
Да, так вот пошла я за бельишком. Денег на него никогда не жалела, выбирала самое красивое и эротичное. Пытаясь посмотреть на себя глазами мужчины, который будет его снимать. И на этот раз, примеряя в кабинке нежно-сиреневый лифчик, отделанный черным кружевом, представила, что за моей спиной стоит Алеш и смотрит на мое отражение.
Даже не знаю, сколько времени я провела там, прижавшись лбом к холодному зеркалу и пытаясь отдышаться. В горле пересохло, сердце надсадно колотилось, как после стометровки. В результате вместо одного лифчика я купила три. И еще килограмм трусов. И три пары чулок.
А еще имелось то, что я называла - с некоторой долей иронии - «личной жизнью». Открывая новую дверь, надо было закрыть две старые. С Андреем я рассталась. Честно сказала, что встретила мужчину, с которым, возможно, что-то выйдет.
«Жаль, конечно, - вздохнул он. – Но так, наверно, будет лучше. Тебе надо замуж. Ребенка родить. А я с Натальей все равно не разведусь».
Был ли у меня соблазн отложить разрыв на тот момент, когда с Алешем все станет окончательно ясно? Ну а вдруг ничего не выйдет, и я останусь старухой у разбитого корыта? Если честно, то был. И немаленький. Да и разговор с Андреем произошел в постели. После секса. Угрызения совести? Немного не так. Скорее, досада и ощущение, будто сделала то, что мне уже не нужно. Но, по крайней мере, все стало понятно.
Хотя предстояло еще объяснение с Сергеем, когда он в следующий раз должен был приехать в Питер. Там все обстояло несколько сложнее. Отношения с ним в теории могли перерасти во что-то серьезное. А могли и не перерасти. Но после встречи с Алешем это уже было неважно. И решать проблему посредством Скайпа я точно не собиралась.
Раньше меня более-менее устраивало сочетание такого вот романтического «возможно»
Впрочем, хватало и других точек напряжения. Тех моментов, по которым нам с Алешем предстояло искать компромисс.
Однажды в субботу вечером мы заболтались допоздна, и он сказал с сожалением:
– Извини, Анна, пойду спать. Завтра вставать рано.
– Воскресенье же, - удивилась я.
– Мы с Мартой ходим в церковь. На мессу.
До этого темы религии мы не касались ни разу. Ну да, я знала – по фотографиям, - что он венчался в церкви и крестил дочь, но это ведь могло быть данью традиции, как у многих. И вдруг выяснилось, что он вполне так практикующий добросовестный католик. На мессу ходит по воскресеньям. Надо думать, исповедуется в грехах и причащается.
Я – по факту крещения – считала себя православной, однако с большой натяжкой. Нет, атеисткой я не была. Однако христианская церковь как институт – неважно, православная, католическая или протестантская – вызывала у меня слишком много вопросов и недоумения. Казалось, что некоторые вещи в ней можно принимать, лишь полностью отключив критическое мышление. Но «здесь верю, здесь не верю» выглядело еще большим лицемерием. Поэтому в церковь я ходила редко и не на службу, а просто подумать в тишине. Прикоснуться к чему-то, что выходило за пределы человеческого разума. Не делая разницы между православным храмом и католическим костелом. Независимо от конфессии, общее устремление к высшей силе пропитывало насквозь любую церковь – и настраивало на определенный лад.
Вопросы религиозного плана я отложила на следующий день.
– Я плохой католик, Анна, - пожал плечами Алеш. – Да, в костел хожу, причащаюсь, но… Наверно, Марта более религиозна, чем я.
– Интересно… - хмыкнула я.
– Ты ведь имеешь в виду секс?
Я даже вздрогнула от неожиданности. Впервые мы затронули эту тему прямо, в лоб, а не намеками.
– Да, - так же откровенно ответила я. – Почему это не должно меня интересовать?
– Было бы печально, если б не интересовало. Успокойся, у нас с тобой не будет религиозных войн. Если только ты не агрессивная атеистка или что-то в этом роде. Я не собираюсь навязывать свои взгляды и жду того же от тебя. А что касается секса… Те грехи, о которых я говорю на исповеди, все равно повторяю снова и снова. И даже не все из них считаю грехами. Скорее, вообще не считаю. Хотя и должен считать. Так что можешь не волноваться.
Вот тут мне лучше было заткнуться. Тема, конечно, интересная. Животрепещущая. Но хотела ли я знать о его «грехах» подобного рода? Вряд ли. Он уже больше двух лет вдовец, и наверняка у него тоже была «личная жизнь». Или все еще есть – откуда мне знать?
И все же это были мелочи по сравнению с главной проблемой – Мартой. Вот как раз тут мы и зависли. Мне не стоило с ним встречаться оффлайн, пока мы не решили хоть что-то. А что могло быть решено, если мы упорно обходили эту тему? Я задавала самые простые вопросы: о том, что она любит, чем интересуется, как у нее дела в школе. И каждый раз замечала на лице Алеша выражение… растерянности, что ли. И в голосе чувствовалось напряжение.