Шрифт:
СТАНИСЛАВ МЕНЬШИКОВ
ПРАЖСКИЙ ВАТИКАН
ЧАСТЬ 1
Время и мы во времени – одна из тем, которые постоянно присутствуют в нашей газете. Нам привелось жить на разломе эпох, смысл которого ещё только предстоит разгадать. Бесценное подспорье в этом – свидетельства участников тектонических сдвигов в судьбе страны. Мы продолжаем публикацию воспоминаний виднейшего российского экономиста — Станислава Меньшикова, первая часть которых вызвала живейший интерес читателей.
После изгнания из ЦК КПСС в январе 1986 года меня назначили консультантом в пражский журнал «Проблемы
Мелькание однообразного и серого февральского пейзажа за окном успокаивало. После нервных недель с момента изгнания и суеты поспешных сборов в купе поезда было удивительно спокойно. Попутчиков не было, и я предавался размышлениям о прошлом и будущем.
Вспомнилось сказанное на прощание приятелем: «Считай, что ты едешь в европейское Шушенское». Иными словами, предстояло нечто вроде ссылки, но не в Сибирь, а в Европу. Другие друзья отнюдь не считали Прагу ссылкой. Как иронически заметил на прощальном ужине мой бывший аспирант, а теперь уже профессор Георгий Цаголов, «Как это Вы так умело устраиваетесь: Вас гонят, а Вы — за границу. Как бы нам так устроиться?» Георгий шутил, но оказался провидцем: через полтора года он и сам с семьей приехал в Прагу на работу.
Первые впечатления о стране и быте
С вокзала меня сразу отвезли на квартиру, а оттуда, сбросив багаж, — в редакцию. Тут меня представили начальству и коллегам по работе. Кое-кого из них я встречал и раньше, в том числе зав. консультантской группой при шеф-редакторе Юлия Оганесяна, моего нового непосредственного начальника. Этот случай мы отметили должным образом, а проснувшись наутро на своей квартире, я в некотором ужасе вспомнил, как накануне меня предупредили, что по субботам магазины закрываются в 12 часов, а утро было как раз субботнее.
Я быстренько собрался и поспешил на разведку. Мои страхи оказались напрасны. Уже к десяти часам с полным набором продуктов, щеткой для мытья пола, хозяйственным ведром, мылом и прочими необходимыми вещами я уже вернулся домой, а еще через полчаса мирно завтракал. Этот опыт показал, что в Праге в отличие от Москвы можно прожить без серьезных бытовых проблем.
С того времени и до падения социализма я не помню дня, когда в магазинах стояли бы очереди. Причем продукты были в достатке целый день, за ними не надо было гоняться. Отсутствовали здесь «кремлевки», спецраспределители, спецбуфеты. В свободной продаже было практически всё, кроме автомобилей. Продавалось даже западное «тряпье», но по достаточно высоким ценам. Первое впечатление моя жена Лариса, приехавшая через месяц, свела к выразительной фразе:
— Если бы такие магазины были в Советском Союзе, мы бы уже объявили, что построили коммунизм.
Чехи таких деклараций не делали. Находясь много ближе к Западу, они лучше чувствовали разницу в количестве, разнообразии и качестве потребительских товаров. Но все же тех уродливых дефицитов, которые отличали нашу страну, у них не было. Причем не только в столице, но практически в любом городе и сельском местечке.
Я и раньше не раз бывал в Чехословакии и, конечно, знал о здешних условиях жизни. Но одно дело — бывать в кратких командировках, другое — жить постоянно. Только тогда начинаешь по-настоящему видеть
Злата Прага была «золотой» в переносном смысле только в туристических оазисах. Там старые дома были чисто покрашены, но даже в центре целые улицы тянулись черными, закопченными и грязноватыми фасадами совсем не старых зданий. То же касалось и шоссейных дорог. В стране существовала лишь одна автострада Прага — Братислава, остальные пребывали в недостроенном состоянии.
Сразу обнажались экономические приоритеты. Груз военных расходов был значительно меньше, чем в СССР, однако свободные ресурсы государство использовало для поддержания сравнительно высокого личного потребления, но экономило на строительстве и поддержании жилого фонда, современной инфраструктуре. Телефонная сеть находилась в запущенном состоянии. Для правительственной «вертушки» использовался коммутатор Гестапо, поставленный еще во время немецкой оккупации.
Большинство советских сотрудников редакции жили либо возле работы, либо в доме послевоенной постройки в районе Жижков. Только наша квартира на улице Баранова располагалась особняком на другом конце города, и я каждый день добирался в редакцию на метро. Служебных автомашин не полагалось, и на личных машинах ездили те, кто привез их из Москвы. Впрочем, детей, живших на Жижкове, а заодно и нашу Таню, отвозил в школу и обратно редакционный автобус.
Была у нас одна привилегия. В дополнение к жалованью в кронах выплачивалась и долларовая добавка, на которую мы могли выписывать по каталогу западные товары. Летом детей возили в пионерский лагерь. Был у редакции и свой небольшой дом отдыха, куда удавалось попасть на выходные дни два-три раза в год. В общем, бытовые условия были приличные, хотя необходимость в приработке постоянно чувствовалась.
Большинство жен, имевших хорошую работу на родине, чтобы чем-то заняться, работали в самой редакции, часто не совсем по прямой специальности. Ларисе в этом смысле немного повезло. Кроме работы в редакции, ей сначала удалось устроиться в местный Институт философии и социологии, а затем — в Институт экономики, который возглавлял знаменитый в те годы Вальтер Комарек. Вся эта работа, однако, не была засчитана в стаж для расчета российской пенсии. Об этом позаботилась наша новая власть, отменившая справедливое советское правило, по которому пребывание с мужем в длительной загранкомандировке считалось продолжением трудовой деятельности.
Как работал журнал
В первый период своего существования (1958—1967 годы) журнал «Проблемы мира и социализма» был чем-то вроде центра передовой марксистской мысли в рамках коммунистического движения. В нем постоянно и активно участвовали практически все наиболее крупные компартии, причем, что важно, итальянская и французская, которые в ряду западных партий занимали особое место и по численности и роли в политической жизни своих стран. Но и в сравнительно немногочисленных партиях, например испанской, британской, бельгийской, западногерманской, существовали теоретические центры, вносившие вклад в общие дискуссии, как и научные кадры Чехословакии, Польши, ГДР, Венгрии. Журнал проводил конференции, на которые съезжались марксисты из разных стран. Мнения часто расходились, споры были жаркие, и публикации отражали это живое и в целом свободное творчество. Еще работая в ИМЭМО, я несколько раз участвовал в этих дискуссиях, и для меня журнал служил форумом, где было легче, чем в Москве, проводить и публиковать теоретические новины, осеняя их знаком одобрения со стороны международной марксистской мысли.