Предания о неземных пришельцах (Сборник)
Шрифт:
На постоялом дворе он прислушивался к болтовне людей. Оказывается, город уцелел благодаря хитрости феодала, умевшего ладить со всеми — и ни с кем.
Мельхиор весь обратился в слух, когда при нем заговорили об одном старом ученом, который живет в этом городе и по велению феодала изучает движение звезд с помощью необычно сильной зрительной трубы.
Поскольку и на следующий день Мельхиор, несмотря на неоднократные передачи, не получил ответа, он решил посетить старого ученого. У старого ученого были зоркие, молодые глаза. Он привык к самым удивительным посетителям. Он позволил Мельхиору
После некоторых раздумий Мельхиор осмелился спросить у старика, не заметил ли тот каких-либо изменений в определенной части неба. Старик даже обрадовался вопросу. Значит, на сей раз к нему явился не праздный посетитель, а человек, который разбирается в таких вещах. Не придворный, которому хочется узнать будущее по расположению звезд, а внимательный наблюдатель. Ученый ответил:
— Да, немного времени тому назад на небе вспыхнул неожиданно сильный свет, словно зажглась сверхъяркая звезда. Этот свет я наблюдал и в следующую ночь. Теперь свет погас, но все это могло повлечь за собой некоторые перемены. Мне, однако, до сих пор не удалось их обнаружить.
Мельхиор подумал: «Вероятно, этот свет вспыхнул именно в то время, когда я летел сюда и когда слушал орган. Быть может, он повлиял и на судьбы моей родной звезды — вот почему я не могу ни передать донесение, ни получить ответ».
Наконец он спросил:
— А какова, по-вашему, причина?
Старый ученый отвечал:
— Я при всем желании не могу ответить на ваш вопрос. Мой повелитель наверняка решит, что то было знамение божье для него. Я же говорю вам открыто: я этого покамест не знаю. Мои предшественники были неразумны и суеверны, однако они добросовестно отмечали движение звезд. В их записях нет ни слова о подобных вспышках. Нам понятна лишь некая часть природы. Причины и последствия этого явления выяснятся позднее.
После долгого молчания Мельхиор сказал:
— Возможно, на той звезде обитают живые существа, которые знают больше, чем мы.
Старик рассмеялся.
— Возможно, возможно. Ты ведь евангелической веры, не так ли? Природа лишь здесь, на Земле, создала условия для жизни. Или ты веришь во второе грехопадение? И второе пришествие?
Мельхиор ответил:
— Говорить «лишь здесь» мы можем только сейчас. Исходя из того, что нам известно…
— Из того, что нам известно, — спокойно повторил старик.
Выйдя от ученого. Мельхиор сказал себе, что теперь он навсегда остается на Земле, без какой-либо связи, без какой-либо надежды на ответ, без какого-либо задания.
Теперь он лишился родины.
Катрин испугалась, увидев его лицо, и тогда он признался:
— У меня так болит сердце, словно оно раскололось надвое.
Они полетели обратно над опустошенной землей. Он думал: «Ну почему, почему земляне своими руками все уничтожили?»
Зеленая цепь холмов с лесами и лугами, с ручьем, который вращал мельничное колесо, — здесь их ждал покой после долгих часов полета над опустошенной землей.
Мельхиор подумал: «Возможно все. Земля зазеленеет снова. Что же, потом ее снова выжгут и она снова зазеленеет? А что там у меня на родине? Впрочем, у меня нет больше родины. Связь прервана. Не навсегда ли?»
Молодой мельник с радостью принял предложение Мельхиора взять на себя заботы о мельнице. Мельхиор, чьи силы таяли день ото дня, лишь немного подсоблял ему. Чтобы зарабатывать на жизнь, он чинил крестьянам всякий инструмент или изобретал для них новый. Соорудил он и ткацкий станок для Катрин. Ибо выяснилось, что она превосходно умеет ткать. По совету Мельхиора, она впрядала в свои ткани многоцветные узоры, даже изображения людей и животных. Скоро ее ткани прославились и полюбились во всей округе.
Мельхиор слабел на глазах. Как ни пытался он установить связь с друзьями на родной планете, ему ни разу не ответили. Звезда, правда, была видна на небе, но сама она не посылала сигналов и не отвечала на сигналы Мельхиора.
Они жили со своим ребенком неподалеку от мельницы, в нерушимом покое. Только стук мельничного колеса да щебетанье ребенка вот и все, что они слышали с раннего утра до позднего вечера.
Порой Катрин украдкой поглядывала на мужа, исхудалого и бледного, и тихо спрашивала:
— Почему ты больше не занимаешься колдовством? Не делаешь хотя бы те маленькие фокусы, которые показывал однажды на ярмарке? Пестрые картинки, умевшие плясать и кувыркаться.
Мельхиор отвечал:
— Нет у меня больше охоты колдовать.
— Ах, если бы мне хоть разок еще полетать, — причитала Катрин. — Или ты забыл заклинание, чтобы подняться в воздух?
— Забыл.
Мельхиор подумал: «Быть может, мой спутник видел вблизи, что произошло с нашей звездой. Быть может, он и сам был на ней с моими донесениями. А потом произошло нечто, нарушившее нашу связь. Иначе он уже давно дал бы мне какой-нибудь знак или побывал у меня».
Он снова и снова пытался передать им свои донесения и поймать их ответ с помощью маленького прибора, который постоянно носил на себе под рубашкой. Катрии тайком поглядывала на этот прибор. Он напомнил бы Катрин морскую раковину, доведись ей хоть раз в жизни увидеть такую. С узкой щелью, из которой доносится глухой рокот. Порой Катрин думала, будто это свисток, Мельхиор дует в него, и ему отвечают изнутри таким же свистом.
Теперь он не выпускал прибора из рук. Говорил в него какие-то слова и тщетно ждал ответа.
Жизнерадостность и веселая проказливость давно его покинули. Хотя Катрин нежно пеклась о нем, а мельник и кой-кто из соседей старались подбодрить, Мельхиора снедало одиночество. И он медленно угас, когда осознал, что его донесений никто не слышит и что ответа ему никогда не дождаться.
Катрин, как умела, зарабатывала себе на жизнь. Красота ее увядала. Но все женихи казались ей жалкими по сравнению с ее чародеем.
А вот дочь — та цвела. Всякий невольно улыбался, завидев ее. Даже угрюмые и сонные крестьяне радовались, когда она плясала и пела. Она была нежная, но сильная и поднимала, словно перышко, тяжелые корзины. А ткать и вязать она вскоре выучилась лучше, чем Катрин. Если она пела в церкви, голос ее, подобный роднику, всегда выделялся из хора.