Преданная сердцем
Шрифт:
– Амелия, не хотелось бы сразу сообщать вам… Тем более после всего, что вы пережили, но… Вашей тети больше нет.
Его слова эхом доносятся до моего слуха. Если бы я не сидела, то точно уже упала. Не понимаю смысла его слов. Вернее, не хочу понимать. Стук сердца отдается в ушах, и я не слышу тех слов, которые продолжает говорить ректор Грэм.
– Что? – выдавливаю я.
– Ваша тетя, Амелия, умерла через восемь месяцев после вашего исчезновения, – повторяет он, – мне жаль, что вы узнали об этом так.
В глазах накапливаются слёзы от осознания происходящего, сердце падает, а дыхание перехватывает. Чувство, будто я снова разучилась делать обычные вдохи и выдохи. У меня напрягаются мышцы живота.
Моя тётя умерла… Её больше нет. А я это пропустила. Как же так…
Мои руки обхватывает рука Айзека. Парень опустился передо мной на корточки и что-то говорит, заглядывая в глаза. Не могу разобрать.
–… сделай вдох, Амели, – просит он, и в его глазах столько теплоты, которую я не замечала прежде, – давай. Попробуй.
Я судорожно вдыхаю, а потом выдыхаю, пытаясь восстановить дыхание.
– Она правда умерла? – зачем-то уточняю у Мэйнарда, надеясь, что он опровергнет это.
Он кивает.
Я прикрываю глаза, сдерживая слёзы.
Тётя. Она же была ещё молодой, ей не было даже пятидесяти лет! Она умерла, а я пропустила это. Не была рядом, не приехала на зимние каникулы, как обещала…
– Из-за чего?
– Сердце, – ответил ректор, – после вашего исчезновения все считали вас мертвой, Амели. Полагаю, это было для неё сильным ударом.
Я открыла глаза и сквозь слёзы посмотрела на ректора. У меня больше никого не осталось. Тётя была моим единственным родственником.
– Мистер Мэйнард выкупил её дом, который должен был отойти вам, но из-за вашего исчезновения… Его собирались продать, поэтому его выставили на продажу. Так что все наследство вашей тети принадлежит им.
Как будто мне есть до какого-то наследства дело.
– Зачем? – спросила у Айзека, не понимая, для чего это нужно было делать.
– Я знал, что ты вернёшься. – Парень провел рукой по моим волосам, а я поджала губы. – Я обещал твоей тете, что отдам тебе всё, что полагается.
– Она просила об этом? – голос дрогнул в какой раз. – Ты успел с ней познакомиться?
– Да, – одним словом ответил парень на два вопроса.
Наверное, мне стоит поблагодарить его или хотя бы кивнуть, но я не сделала этого. Не могу.
– Амелия, – обратился ректор, привлекая к себе внимание, – временно вам выделят новую комнату, в которой вы сможете переночевать.
– А что со старой?
– Так как на ваше возвращения никто не рассчитывал, то к вашей соседке подселили другую девушку. Вот ключи, – он достал из ящика ключи, которые положил на стол, – идите и отдохните. Все остальные вопросы и нужные документы подождут до завтра. Айзек проводит вас.
Кивнула. Мэйнард поднялся с корточек, протягивая мне руку, чтобы я встала, как и поступила.
Взяв ключи, попрощавшись, вышла из его кабинета.
Всё это похоже на дурной сон. Очень дурной сон.
Как только дверь кабинета за нами закрывается, то мы остаемся с Айзеком в опустевшем коридоре. Парень поворачивается и тут же сжимает меня в крепких объятиях. Не ожидала, что он будет так явно демонстрировать свои чувства. Айзек прижимает меня к себе еще теснее, одновременно делая долгий, медленный выдох.
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, обнимаю его в ответ и утыкаюсь носом в шею, вдыхая запах привычных древесных духов.
Мы отстраняемся друг от друга спустя время. Взгляд темных глаз – пронзительный, разящий – ни на миг не отрывается от моих.
Я дрожу, но выдаю кивок, вкладывая в него те слова, которые не могу сейчас произнести. Я буду в порядке. Со временем.
Глава 4
Мне выделили отдельную комнату, где кроме кровати, шкафа и стола ничего нет. Похоже, здесь давно никто не жил. Пыли нет, но комната находится дальше всех.
Спала я здесь плохо, потому что мозг взрывался от полученной информации. Ко мне хотели зайти ребята, но я сообщила им, что хочу побыть одна. Это правда.
Мои мысли возвращались к тете и к тому, что прошло полтора года. Полночи я прорыдала, понимая, что потеряла самого близкого человека.
Отчаяние и горе захватило меня с головой. Захотелось кричать, злиться на себя, на всю ту ситуацию, в которой я оказалась из-за своего выбора. Да, в первую очередь виновата я. Если бы тогда не попыталась открыть портал, то… Не знаю, что было бы. Слишком много теорий лезет в голову. Возможно, Лерфер подчинил бы магов и захватил мир, но тогда тётя была бы жива, а Остин… О последнем я стараюсь не думать, потому что пытаюсь его понять, но не могу. Вопросы так и вертятся в голове, но я складываю их в отдельную папку под названием «подумаю об этом позже».
Утром я вновь отправилась в кабинет ректора, чтобы узнать другие ответы. Сейчас я хотя бы в состоянии думать. Узнала у него, где похоронили тетю и собралась отправиться туда. Пока что учеба подождет.
– Амелия, я должен сказать кое-что ещё, – остановил он меня, когда я уже собралась уходить, – вы знаете последствия заклинания маргуса?
– Да. Маг лишается жизни и магии.
– Жизни вы не лишились, но вот магия… Вы чувствуете её?
Ректор нахмурился, а я нервно сглотнула, боясь озвучить вслух то, что у меня уже давно поселилось в мыслях.
– Не чувствую, мистер Грэм.
– Когда вас положили в лазарет, то погрузили в магический сон и сделали обследование всего вашего состояния. Мисс Вудс, – ректор замялся, не зная, как произнести эти слова, – в вас больше не осталось ни капли магии.
Я задержала дыхание, стараясь сохранить внутреннее и внешнее спокойствие. То время, что я была на другой планете, то было больно не чувствовать магию, её откликов, но успокаивала себя тем, что она просто оказалась заблокирована. Когда я переместилась, то ничего не изменилось. Никаких привычных откликов, внутри словно образовалась дыра.