Предать – значит любить
Шрифт:
– Юля! Это я, Татьяна! – Из трубки на волю вырвался громкий и резкий голос жены Эдика. – Надеюсь, ты не забыла, что у Ладочки завтра день рождения? Ей уже семь! Она ждет не дождется, когда наконец наступит первое сентября, чтобы стать школьницей, как Лерочка! Тебе даже не надо особенно ломать голову над подарком. Девочка будет рада любому предмету, который пригодится в школе. Я специально не покупала пенал, чтобы ты могла отличиться! Их сейчас в магазинах видимо-невидимо! Покупай в розовых тонах, чтобы все было один к одному: такое гламурненькое, принцессочье! Девчонки это обожают! Договорились?!
– Тань... Что-то мне как-то не до праздников... – пробормотала Юля. – Нет... я, конечно, куплю пенал и еще... что-нибудь... ты не думай... И даже все принесу, но радоваться жизни у меня пока не получается...
– Вот это ты брось, Юлька! Живым – живое! Не языческие нынче времена, чтобы умирать вместе с мужем. Праздновать будем на даче. С шашлычками и все такое... Развеешься, встряхнешься, взбодришься. А народу будет немного! Только самые близкие! Друг Эдика Серега, с женой и пацаненком, моя подруга Ольга с дочкой... ну... родители Эдика да Екатерина Георгиевна. Даже без своего кроликовода! Все будут рады тебя видеть! Особенно девчонки! Они же тебя обожают! Так что даже не думай отказываться! Эдик за тобой заедет завтра, сразу после работы! Будь при параде! – И, не дав возможности Юле перевести дух, Татьяна отключилась, крикнув напоследок: – Ну все! Пока! Целую! Ждем!
Дни рождения дочерей Эдика все семейство Кривицких всегда праздновало бурно и пышно. Юля, не имевшая своих детей, любила племянниц и, как могла, баловала. Ладочка с Лерочкой платили ей такой же преданной любовью. Конечно же Юля не сможет огорчить ясноглазую хохотушку Ладочку. Завтра в обеденный перерыв она непременно забежит в соседний книжный магазин, купит там не только пенал, но еще каких-нибудь веселых тетрадочек, блокнотиков, закладок и прочих милых штучек, которые так любят все на свете маленькие девочки. Ладочка будет довольна. Юля даже представила, как девчушка повиснет у нее на шее и станет целовать в щеки влажным и наверняка липко-сладким от конфет ротиком и называть любименькой тетечкой Юленькой. Да, все это, конечно, будет очень приятно, если не считать того, что на дачу ее повезет Эдик. После того винно-сливового секса, который между ними случился, брат Родиона больше ни разу не приходил и даже не звонил. Это было Юле на руку. Она и сама не жаждала его видеть. Но как вести себя, когда они окажутся в машине вдвоем? Впрочем, она ведь уже решила, что сделает вид, будто между ними ничего не было или, в крайнем случае, что она ничего постыдного не помнит, а потому будет резко пресекать все его попытки к новому сближению. А может, он уже и сам не рад, что поддался искушению, переспал с Юлей, и потому будет вести себя предупредительно и корректно.
Хорошо, что новая оранжевая сумка оказалась такой огромной. В ней уместились и большая подарочная коробка разноцветного зефира, и заказанный трехэтажный пенал в розовых блестках, и блокноты с нарисованными на обложках принцессами, и точилки в виде собачек, кошечек и птичек, а также два веселых пушистых зайчика, чтобы и именинницу порадовать, и Лерочку не забыть. Поскольку небо было затянуто тучами и накрапывал мелкий дождик, Юля решила, что яркий оранжевый плащ на ней будет вполне уместен. Он явит собой дань дню рождения девочки, а траур будет соблюден тонким черным свитером и черными брюками. Со своими темно-русыми волосами она будет выглядеть почти как тот самый магазинный манекен, на котором она этот наряд приглядела. Возможно, ее новый имидж Эдику не понравится, и они доедут до дачи тихо и мирно, как родственники.
Когда брат мужа вошел в Юлину квартиру, она сразу поняла, что надеялась зря. Эдик моментально оценил ее новый прикид и даже выставил вперед большой палец левой руки.
– Классно выглядишь! – похвалил он ее и долгим взглядом посмотрел прямо в глаза, с явным значением.
Юля, как и собиралась, сделала вид, что никакого значения не поняла, схватила набитую сумку, сквозь зубы буркнула: «Поехали!» – и прошла к дверям. Эдик перехватил невестку за руку и явно собрался притянуть ее к себе. Юля неожиданно для себя самой влепила ему звонкую оплеуху, что оказалось верным тактическим ходом, поскольку Эдик даже не подумал возмутиться, а как-то сразу скукожился и пробормотал:
– Ну даешь... А чего я сделал-то?
В машине всю дорогу ехали молча. Эдик периодически бросал на Юлю тревожные взгляды и, казалось, хотел что-то сказать, но она упорно смотрела в окно, а потом вообще закрыла глаза и задремала.
На
Женщины уже почти накрыли праздничный стол, Юля предложила свою помощь, но ей посоветовали отдохнуть с дороги в гамаке, повешенном между двумя березами. Юле, чуть вздремнувшей в дороге, отдыхать не хотелось, и она решила пройтись по участку, спуститься к озеру и посидеть там над водой на мостках. Она только успела спустить ноги вниз, около нее появился Эдик.
– Юля, тут такое дело... – начал он, но она резво вскочила на ноги, заткнула уши руками и прошипела:
– Заткнись!
Дома она намеревалась косить под дурочку, но здесь, на даче, поняла, что надо раз и навсегда поставить зарвавшегося Эдика на место. Она посмотрела в его глаза, невыносимо напоминавшие глаза мужа, и четко, чтобы он все и сразу понял правильно, произнесла:
– Ты взял меня обманом, когда я была несчастна и пьяна! Мне казалось, что я была не с тобой, а с любимым мужем! Так-то вот! Ты для меня всегда был пустым местом, а теперь я тебя просто ненавижу!
– Ты не все знаешь, а потому... – начал он, но Юля резко перебила:
– А я с некоторых пор и не жажду никаких дополнительных сведений! Пусти! – Она оттолкнула его с дороги и побежала по мосткам на берег.
Тут же она услышала крик Татьяны, которая требовала, чтобы Эдик немедленно шел к мангалу, потому что древесный уголь как раз дошел до нужной кондиции.
В результате к большому, врытому в землю столу Юля с Эдиком подошли вместе. Юля, как на острый сук, напоролась на чрезмерно пристальный взгляд Татьяны. Провинившейся перед невесткой Юля себя не чувствовала, а потому с самым невозмутимым лицом взяла нож и принялась без всяких просьб со стороны хозяйки дачи нарезать буханку круглого черного хлеба, которая будто специально дожидалась ее на расписной деревянной дощечке.
Дальше торжество покатилось обычным порядком. Пока Эдик колдовал над шашлыками, гости слегка приняли на грудь, поздравили счастливых родителей с днем рождения Ладочки, закусили салатами из свежих овощей и загомонили на разные голоса. Разговор крутился в основном вокруг одуряющего запаха, который уже начали источать шашлыки. Гости старались говорить не слишком развязно и громко, поскольку семья Кривицких официально находилась в состоянии траура. Но алкоголь делал свое дело, и скоро улыбками расцвели даже лица родителей погибшего Родика. Одна Екатерина Георгиевна улыбалась скупо, и глаза ее были печальны.
Конечно же каждый из присутствующих считал, что улыбается только детям, которые веселой стайкой вывалились из дачи, видимо устав рисовать, присоединились к взрослым и тут же полезли прямо ручонками в разнообразные миски и тарелки, которыми был густо уставлен стол.
Юля посадила рядом с собой Ладочку и с удовольствием занялась девочкой. Это давало ей возможность не участвовать в общих разговорах. Даже о шашлыках и разнообразных соусах к ним ей говорить не хотелось. Она как раз расспрашивала Ладочку, в каком платье она пойдет первый раз в первый класс, когда Эдик принялся раздавать шашлыки. Он нес их в обеих руках двумя румяными и дымными букетами. Каждый из гостей, к которому он подходил, брал один шампур, укладывал на тарелку и дежурно говорил, что одного будет, пожалуй, маловато. Эдик несколько раз сказал, что мяса навалом, что он сделает этих шашлыков видимо-невидимо и все наедятся до отвала. Гости хвалили предусмотрительность хозяина и с аппетитом, подогретым обильными возлияниями, вгрызались в сочное, истекающее жиром мясо.