Предатель крови
Шрифт:
– Это почему же?
– спросил я.
– Ну... по той же причине, по которой он выберет меня, - ухмыльнулся Риддл и вышел, взмахнув полотенцем. Потом сунулся обратно в дверь и добавил серьезно: - Потому, что мы -- лучшие.
Помолчав, я ткнул Джинни локтем и сказал.
– Ты не очень злись. Это же Риддл...
– Я вовсе и не злюсь, - неожиданно спокойно сказала сестренка, а потом вдруг рявкнула: - Я в ярости!!!
С этим воплем она выскочила из комнаты, хлопнув дверью так, что та едва не сорвалась с петель, а я переглянулся с Невиллом
– Нет-нет, пусть Том сам ее усмиряет, я не рискну!
*
Разумеется, мои братцы не могли не отличиться -- выпив зелье взросления и попытавшись бросить записки в Кубок, они обзавелись такими роскошными седыми бородами, что Дамблдор, наверно, обзавидовался. Кое-кто из слизеринцев постарше тоже решил поучаствовать, ну и прочие не отставали. Приезжие -- те участвовали в жеребьевке под неусыпным надзором своих директоров...
И вот, наконец, настал исторический момент! (К этому самому моменту я уже готов был убить Тома, явно задавшегося целью обаять всех француженок разом, и Джинни, ревновавшую его к каждому столбу, а потому, явно назло, взявшуюся очаровывать болгар. И небезуспешно!)
– Итак, Кубок готов принять решение, - произнёс Дамблдор.
– Когда будет оглашено имя участника, он или она пройдет вот в ту дверь, где и получат первоначальные инструкции.
Свечи погасли, только хэллоуинские тыквы мерцали в темноте жутковатыми улыбками. Кубок светился все ярче и ярче... и вдруг пламя его из бело-голубого сделалось ярко-красным, посыпались искры, а наружу вылетел обугленный клочок пергамента.
– Участником Турнира от Дурмштранга, - громко произнес Дамблдор, - будет Виктор Крам!
Зал взорвался овациями, а Джинни, счастливо взвизгнув, повисла на шее у немного опешившего от такой бурной демонстрации чувств болгарине. Тот с трудом отцепил ее от себя и проследовал указанным маршрутом -- мимо стола преподавателей, в неприметную дверь.
Во второй раз Кубок выплюнул имя Флёр Делакур -- той самой красавицы-блондинки, и Том облобызал ее в обе щеки, а потом еще и поцеловал руку самым наигалантнейшим жестом (кажется, такого он удостаивал только тетушку Мюриэль).
– Кто же будет участвовать от Хогвартса...
– прошептала Миллисента.
У меня лично сомнений не было, но и то я замер вместе со всем залом и, кажется, не дышал, пока Дамблдор не провозгласил с некоторым удивлением:
– Томас де Линт!
Вообще-то, слизеринцы -- очень сдержанные люди, но на этот раз наш стол взорвался такими воплями и визгом, что гриффиндорцы могли отдыхать. Мрачно молчал Хаффлпафф -- их звезда, Седрик Диггори, был признанным фаворитом, да и у остальных имелись неплохие ученики... Но кто они против Тома Риддла, одержимого идеей выиграть Тремагический турнир?
Скажу сразу -- громче всех визжала Джинни и даже прыгнула мне на шею от избытка чувств, потому что Том все еще торчал за столом Рейвенкло.
– Прекрасно!
– сказал Дамблдор, когда Том, раскланиваясь и ослепительно улыбаясь, проследовал за остальными
– Итак, три участника определены, и...
Тут пламя в Кубке вновь заалело, полетели искры, и... Наружу вылетел еще один кусочек пергамента. Директор машинально взял его, и в полном молчании прочитал:
– Гарри Поттер...
– Вот это поворот...
– только и смог выговорить я, когда ошарашенного Поттера утащили прочь, а за ним потянулись все директоры и преподаватели.
– Как ему удалось?
– недоуменно спросил Невилл.
– Я думаю, не ему...
– произнес я, покосившись на Грюма, который тоже похромал в комнату для совещаний.
– Думаешь, Поттера подставили?
– Конечно. Если Фреду с Джорджем не удалось обмануть Кубок, думаешь, это удалось бы Гарри? Ага, два раза!
– А Том?
– Том совершеннолетний, - напомнила Джинни, прислушивавшаяся к нашей беседе.
– Ему всяко проще было это сделать. Да Кубок и так мог его выбрать!
– Что-то я сомневаюсь, будто Том мог взять и просто положиться на волю случая, - пробормотал я.
– Ну да ладно! Вот он вернется и обо всем расскажет! Пошли в спальню...
Обстановка была нервной: Невилл пытался читать, я рисовал монстров, а Джинни то пыталась вышивать, то грызла ногти. Все это продолжалось до той поры, пока не явилась Луна и не сказала с порога:
– Ты не переживай. Том не ухаживал за Флёр.
– Да уж конечно!
– огрызнулась сестренка.
– Ну, немножко ухаживал и расспрашивал, - поправилась Луна, скинула туфли и уселась на кровати в позе лотоса.
– Понял, что ничего интересного она не знает, и... да и всё. Я слышала. Они же были за нашим столом.
– Н-ну...
– протянула Джинни.
– А теперь он вовсе не станет с ней общаться, - добавила та.
– Это почему?
– Так ведь оба стали участниками Турнира. Конкурентами, - сообразил я, а Луна кивнула. Ну, очень вероятно, Том на это рассчитывал!
Джинни просветлела лицом, но снова нахмурилась, когда в комнату ввалился радостный сверх всякой меры Том.
– Ну, знаете, с нашими преподавателями никакого цирка не надо!
– выпалил он и грохнулся на кровать по своему обыкновению.
– Какую теорию выдал Грюм! Нет, что Поттера подставили, ежу лесному понятно, но как он доказывал всем, что кто-то приложил Кубок Конфундусом, чтобы обдурить его и заставить забыть, что участвуют всего трое, причем совершеннолетних...
– Хочешь сказать, это его рук дело?
– спросил я.
– Чьих же еще? В Хогвартсе, конечно, паноптикум еще тот собрался, но все же не на каждом углу темные маги запретными артефактами торгуют, - фыкнул Том.
– А Снейп?
– Не-а, это точно не он, - помотал он головой и вытащил из-за пазухи карту.
– Я следил. Снейп к Кубку подходил только вместе с Дамблдором. А вот Грюм шатался туда-сюда, бдил, стало быть...
– Ты что, всю ночь следил?
– подозрительно спросила Джинни. И правда, на лице Тома не было заметно следов недосыпа.