Предатель
Шрифт:
– Вы из… Простите, не знаю, как теперь это называется. Что с братом? – как мог спокойнее сказал Андрей. Он относился к поколению, для которого легенды о всемогущем ведомстве воспринимались, как эпоха Ришелье. Но сердце сжалось: его разыскали спозаранку в чужой стране…
Полукаров, посмотрел на Андрея, – действительно ли не знает? – и огорошил.
С его слов, на днях в московском храме Христа Спасителя во время церковного празднества – брат утверждал, что вошел в церковь случайно, – Валерьян спьяну или не в себе из толпы выкрикнул чиновникам что-то наподобие: «встаньте лицом к Богу, а не жопами». (Тут Андрей припомнил привычку российских сановников выстраивать собственный иконостас полукругом к пастве.) И швырнул в толпу яблоко. Службу вел высший иерарх русской Православной Церкви. Охрана скрутила брата и увезла.
Полукаров вынул из внутреннего кармана несколько распечатанных страниц.
– Это нашли в его рабочих бумагах. Переслали по факсу.
Аспинин пробежал по диагонали: «…то, что высокие чиновники стали ходить в церковь не значит, что они православные и поверили в Бога! Власти это выгодно. И политически целесообразно. Сейчас страной правят бывшие комсомольские перевертыши. Только вместо коммунистических лозунгов они пробуют на язык православные ценности, чтобы своей риторикой заткнуть людей…»
– Свидетели утверждают, что хулиганил какой-то паренек. Ваш брат пытался его остановить. Другие показали на Валерия. Полистали его публикации. Словом, теперь там разбираются, была ли это провокация или ваш брат спятил. Что вы сами думаете об этом?
Андрей растеряно пожал плечами.
– Это не все. Пару лет назад на правительственный сайт и на сайт патриархии приходили письма экстремистского толка. В файлах вашего брата найдены черновики этих писем. Поэтому хулиганство это самое малое, что грозит вашему брату, если окажется, что он в здравом уме. Хуже: сопротивление сотрудникам милиции, оскорбление власти, возбуждение ненависти по религиозным признакам, экстремизм.
– Он во всем признался?
– В том-то и фокус, что да. Но в деле много неясного. Например, паренек. Если это действительно он швырял, зачем ваш брат его покрывает? Ваш брат написал текст библейского содержания и пытался его опубликовать. Не берусь судить о художественных достоинствах работы, не читал. Специалисты нашли работу слабой. Правда, и работу-то саму целиком никто не видел. Издания, куда он обращался, вернули ему рукопись. Здесь, кстати, – тряхнул чиновник распечаткой, – утверждается, что в России происходит сращивание светской и духовной власти. Верхи государства и церкви пытаются заполнить идеологический вакуум. Власть рассматривает инакомыслие как попытку дестабилизировать общество.
– Ну и что?
– Да ничего! По отдельности: яблоко и письма – хулиганство и чушь. А в сумме – мотив к действию. Религия – это политика. Правительства приходят и уходят. А влияние церкви неизменно. Возьмите попытки раскола в Украине. Раскол в Эстонии.
– Причем тут мой брат? Он никогда всерьез не интересовался религией.
– Да знаю, что не причем! Ерунда это: о сращивании и прочее! – проворчал Полукаров. – Его работой заинтересовалось небольшое французское издательство «Пьер Андре». Может нарочно, а может, совпадение. Поэтому меня попросили вас разыскать. Что вы об этом знаете?
– Дай-то Бог, если заинтересовалось! – пожал плечами Андрей.
– Как для писателя – да. По нашим сведениям французы сотрудничают с издательской компанией «Форвард медиа корпорейшн». Компания финансирует либеральные издания в Европе и в России. Это часть их бизнеса. Председателем директоров компании является Полина Деревянко. Вы ведь когда-то тренировались с ее мужем?
– Мы не виделись с Олегом лет двадцать.
– Но наверняка слышали о гигантском состоянии Олег Владимирыча. Он герой скандалов. Испанцы возбудили против него дело по отмыванию денег. Немецкая прокуратура подозревает его в связях с измайловской преступной группировкой. Англичане пишут, что он крутил делишки через торгового представителя Британии в Евросоюзе. Госдеп США аннулировал его визу. У нас он тоже человек известный.
– Если б брат близко знал зятя экс-президента, мы б с вами не разговаривали.
– Ну, даже косвенная связь с ним дала вашему брату преференции: психушка – не арест. Кто рискнет ссориться с серьезным человеком! Вдруг пожалуетесь. – Андрей не понял: Полукаров издевается или говорит всерьез. – Значит, политикой Валерий не интересуется?
– Брат – обыкновенный филолог. Встречался с Зюгановым, Путиным, писателем-диссидентом Бородиным. Вряд ли те помнят о его существовании.
– Да, да, конечно. Но одно дело пьяная выходка распоясавшегося хулигана, и совершенно другое – политический демарш образованного человека. Помните историю с пареньком в синагоге? Дело Петра Кузнецова? Такие вещи теперь под контролем государства.
– Бред! – Андрей потерял терпение. – Ваша охрана прошляпила, а теперь ищет заговор: из идейных соображений яблоко в попа, молодежный экстремизм, заговоры в верхах. А мой брат вдохновитель этого идиотизма! Так что ли?
Полукаров добродушно рассмеялся.
– Здесь это звучит дико! М-м-м, хотите мое мнение? – сказал он. – История эта яйца выеденного не стоит. Какой-то дурак в Москве перестраховался. Решил так: прикажут – посадим. Нет – отпустим. Главное, чтобы хулиган под рукой был, когда начальство спросит. А если он с кем-то связан, тем лучше – прижмут всех, если надо, и еще звезды на погоны получат. До вашего брата как до писателя никому нет дела! Забылся, перетрудился, или покрывает кого-то, думая, что совершает поступок. Люди этой категории для психиатров – в группе риска. Поэтому нам с вами надо разобраться, что у него на уме? Больной – подлечат. А просто осел – сиди в тюрьме! Так даже удобней для всех! У нас за кражу чекушки пять лет дают. А тут в церкви швыряет чем ни поподя…
– Вы меня запугиваете?
– Зачем? Мы ведь не в России! Вы можете туда не ехать. К свободе быстро привыкаешь!
То, что Андрей видел, навещая в отпуск родственников, с каждым годом быстрее гнало его прочь в стерильный мир сытых и дисциплинированных людей. Но именно потому, что дома неуютно, а в этом, уже привычном, мире все хорошо, Аспинин не решался разорвать пуповину с Россией, бросить на произвол тех, кто ему дорог.
– Что вы хотите от меня?
За покладистостью чиновника Андрей, наконец, почувствовал угрозу.
– Как многие литераторы, ваш брат скрытен и в разговоре с посторонними довольно скучен. Его внутренний мир в его работах. Кое-какие труды вашего брата там взяли для проверки. Диссертацию, статьи, прозу. Кое-что он передал сам. Но всегда существуют рукописи, которые автор считает важными в своем творчестве и неохотно с ними расстается. Вы бы не могли помочь нам разобраться в том, чего мы еще не читали?
– Зачем?
– Чтобы выяснить, опасен он или нет. Вы знаете, что это? Обращение к президенту страны! Ни много, ни мало! – Разведчик полистал страницы и хмыкнул. – Суть взглядов автора сводиться к тезису, что весь род людской верой в бессмертие держится. Он повторяет Достоевского и Леонида Леонова. По Леонову, кстати, ваш брат защищал диссертацию. Он повторяет известные мысли. Мол, ни один философ так и не объяснил, почему этим вещественным миром, миром логики и здравого смысла, правит закономерный случай. Разница между гомеомориями Анаксагора, второй навигацией Платона, миром ноуменов Канта, монадами Лейбница или диалектической попыткой Гегеля объяснить Бога – лишь в богатстве их воображения. Все поздние схемы вторичны. Фихте, Шлегель, их идеи, как мухи, болтаются под тем же интеллигибельным потолком. После них никто толком ничего объяснить не может!