Предатель
Шрифт:
– Вот сученок!
– Нет, брат. Все серьезнее, чем ты думаешь. В старшем классе Аркадий что-то наподобие православной ячейки радикального толка организовал. Со скинхедами им не по пути. С «Черным орлом» и «Союзом Михаила Архангела» – тоже. Какое-то Евангельское братство или что-то в этом духе сколотили. Мол, людей надо не убеждать верить в Христа, а заставлять, как в средние века. Иначе Православие в России затопчут. Верхушка Церкви погрязла в роскоши. Светская власть целуется с жидами. Фашисты – мудаки. Словом, у них своя дорога. Что-то такое. Когда Аркадий свои писульки запустил,
– Да уж, не обратили!
– Потом Никита через приятеля две гранаты достал. Одну отдал Аркадию. Другую – оставил себе. Чего уставился? Они ведь организация! – со злой иронией сказал Валерьян. – Союз меча, блин, и орала. У Аркадия я гранату отнял. В пруду утопил. Другая – у Никиты. Он утверждает, что выкинул. А теперь прикинь. Этот баран в церкви при всем народе швыряет яблоко в главного попа! Это тебе не снежком по башке прохожему! Я рядом стою! У него в кармане граната! Поймают его, начнут копать! Тут тебе и прокламации по моим лекалам! Еще какие-нибудь призывчики, типа – «бей жидов!» – выплывут! И что я объясню? Детей подзуживал? В церкви случайно рядом оказался? А когда они дел натворили, пригнулся в сторонку! Детишкам по восемнадцать! Как думаешь, сколько мы все за гранаты схлопочем?
Андрей молчал.
– Так что твой Полукаров не зря зарплату получает! Сразу смекнул, как дело повернуть можно. Мы у него не первые! Хорошо хоть про гранаты не знает. Так что пусть я один пару месяцев в психушке посижу, чем хором лет двадцать за экстремизм париться. – Валерьян вздохнул. – Когда Никита замахнулся, я в миг в башке все прокрутил. Пацана в сторону. Алена сообразила и утащила его.
– Осел ты и твой Никита! Его все равно вычислят и поймают. Тебя в главари запишут, как Полукаров нарисовал. Не пойму, как вы в церкви-то встретились?
– Накануне я Серафиму сказал, что на спас со своими в Храм еду. Звал его. А у него служба. Алена сказала, что тоже в Москву собирается. Развеется.
– Не хило развеялись! Все равно не понятно! Никита, что дебил? Или фанатик?
– Откуда я знаю?
– И Серафим вчера молчал об этом…
– Он не в курсе! Смотри не ляпни! Ты ж его знаешь! Станет детей выгораживать, и еще хуже сделает. Чего доброго, в сообщники запишут. С места попрут. От этих козлов жди чего хочешь. Сейчас чем меньше людей знают правду, тем лучше. Даже тебе зря сказал. Еще за границу не выпустят.
Андрей не ответил. Валерьян подумал.
– Олега они вспомнили, чтобы хоть какую жижу из этого говна выжать! Или наказать покруче, чтобы другим неповадно было. За бытовуху орден не дают.
– Ты точно Олега не видел и в этот, как его…в «Форвард» не ходил?
– Братан, сейчас издают, что хочешь! Читают – сотня другая таких же писарчуков! А у Олега столько одноклассников, однокурсников и соратников, что мы с тобой в конце очереди. Если б Никита не швырнул яблоко, мои письмена и прокламации Аркаши были б чекистам до глубокой жопы!
– А французы?
– Ко мне никто не подходил! Не знаю.
– Ладно. Говори, что делать?
– Найди все черновики – я уже не помню, где и что писал, – и все экземпляры рукописи. Их было три. Два в деревне: у нас там дом. Наташа их сожгла. Один у Ушкина. Жена говорит, в квартире был обыск. Жесткий диск из ноутбука выгребли. Но весь текст в твоем компе. Флешка в деревне. В кармане ватника. Не найдут. А вот материалы по рукописи в папочках. Подписаны. Не ошибешься.
– У меня тоже рылись. Серафим сказал.
– И к матери приезжали. У нее целая коробка моей писанины.
– Если жесткий диск и черновики взяли, чего тогда ищут?
– Вторую часть апокрифа.
– На фига она им? – рассеянно спросил Андрей.
– Не знаю! Может, без окончания рукописи нельзя сделать заключение в деле!
– А где вторая часть?
– Еще не написал!
– Может они, что-то другое ищут? Про покушения, скажем, или подобную фигню?
Аспинины переглянулись.
– Откуда твой чекист узнал? – спросил Валерьян.
– Из черновиков на рабочем столе твоего компа!
Валерьян вынул из кармана шорт, сложенный вдвое тетрадный лист.
– Найди, что сможешь. Письма, рукописи. Издания, где они могут быть, здесь! Зайди в институт. Там на заочке декан, Назарова Галина Александровна. Она подскажет что-нибудь. Съезди к матери. Если не брезгуешь, к этим… – Андрей понял: к бывшей жене. – Собери все и сожги. От греха подальше! А то за яблоко эти бляди всех библиотекарей пересажают, где я книги брал! Про пацанов ни слова. Один я выкручусь. В бумагах дневник Аркадия. Я его на твоем столе нашел. О гранатах оттуда узнал! Как чувствовал – добром их болтовня не кончиться. Дневник тоже сожги.
– Ладно. А кто такой Ушкин?
– Мой бывший мастер – руководитель творческого семинара. И бывший шеф. – Валерьян подумал. – Наверняка он слышал об этой истории. Думаю, к нему придут. Тогда старый либо утопит, либо вытащит. Но вытащит с выгодой для себя!
– Ты откуда знаешь?
Валерьян хмыкнул.
– Знаю! Меж нами кошка пробежала, когда я в институте работал. Потолкался я по издательствам. Принес ему рукопись. Мол, по старой памяти почитайте, посоветуйте. А потом закрутилась эта катавасия. Зайди к нему. Он мужичок авторитетный. По большому счету история эта – говно. Может, замнут. Честно говоря, очко играет. На словах мы все орлы. А как пнут – хвост меж лап! И жена с тещей напуганы. Один только обыск им нервов стоил. Соседям не объяснишь, что я не уголовник.
Валерьян кисло улыбнулся и проговорил: – Раньше, когда читал Солженицына, Домбровского или Дудинцева, думал: почему они всей страной покорно шли подыхать в лагеря? А тут понял! Это гигантская молотилка. Она и щас молотит! В любую минуту ее можно включить на все обороты. Только вякни.
– Заблеял, – грубовато приободрил Андрей.
– Ладно. Найдешь дневники – прочти. Быстрее сообразишь, что делать…
Валерьян обнял, легонько оттолкнул брата и у двери долго смотрел ему вслед.