Предатели долго не живут. Книга четвертая

Валентин Егоров

На пути до кабинета судьи Грэхема мне с Дэвидом встретилась всего лишь пара молодых девиц с умными лицами и с очками на их остреньких носиках. Мне хватило мгновения, чтобы их осмотреть с ног до головы. Одна из них обладала вполне приличными данными – длинными и красивыми ногами, вполне сформировавшимися бедрами, заметной грудью и симпатичной внешностью. Вторая же была Золушкой, то есть не очень красивой подругой своей напарницы. Обе девчонки были неплохо, но бедновато одеты. Если судить по теме их разговора, то обе работали секретарями или даже референтами ассистентов федерального судьи Мэтью Грэхема.

Я уж начал было про себя интересоваться,

куда могли подеваться, так внезапно пропасть все былые просители, истцы по рассматриваемым Мэтью Грэхемом делам?! В этот момент за моей спиной послышалось негромкое покашливание Дэвида Баксбаума. Оно меня как бы вернуло в реальность, так как я слишком уж увлекся, рассматривая встречных девиц. Обернувшись, посмотрев через плечо, я увидел Дэвида, стоявшего у одной из двухстворчатых дверей. Вытянув шею, он близоруко вчитывался в табличку, висевшую на этой двери.

Я хорошо знал о том, что всего лишь две двери на всем этаже были двухстворчатыми, а не одностворчатыми. Одна из них прикрывала кабинет самого федерального окружного судьи, другая вела в небольшой зал для судебных заседаний. Моя память меня не подвела, Дэвид вчитывался в табличку, висевшую на двери приемной кабинета федерального судьи Мэтью Грэхема. Сделав пару шагов, я к нему подошел, взялся за ручку двери и, повернув ее, первым прошел в приемную. Так как нам наставала нам от разговоров переходить к своим делам. Стрелки часов через пару минут покажут ровно одиннадцать часов, назначенное время встречи с Мэтью Грэхемом. Как только я переступил порог приемной, то в ее слабо освещенной глубине увидел рабочий секретаря федерального судьи. Пожилую, но хорошо сохранившуюся негритянку звали Глорией. Она была крупной, статной и красивой женщиной. Любила хорошо, модно и явно со вкусом одеваться, носила украшения – золотая цепь на шее, пять крупных золотых перстней на каждом пальце обеих рук были даже издали хорошо заметны!

– Доброе утро, Глория! Как вы поживаете? Ведь я с вами лет пять, как не встречался!

– Доброе утро, мистер Варньей! Да, действительно мы с вами давненько не виделись! Три года, три месяца и пять дней прошло с момента нашей последней встречи! Какими судьбами вы оказались в наших пенатах?

Только тогда я обратил внимание на то, что Глория выглядела явно испуганной женщиной. С громадным трудом я вспомнил о том, что Глория была дальней родственницей самого Мэтью Грэхема. Поэтому она и стала его доверенным секретарем, занималась всеми его официальными, неофициальными делами, была в курсе его финансовых махинаций, но в меру своей компетенции. В этот момент напольные куранты, стоявшие в дальнем правом углу судейской приемной, начали отбивать одиннадцать часов пополудни.

– Глория, вы не могли бы федеральному судье, господину Мэтью Грэхему, сообщить, что я вместе со своим адвокатом нахожусь в его приемной! Мы готовы к встрече, к разговору с ним!

– Господин Варньей, вы не могли бы мне сообщить, по какой причине вы здесь появились?! Разговаривая сегодня утром по графику его встреч, Мэтью мне не единым словом не упомянул о том, что он запланировал и встречу с вами! Поэтому я ваше имя, мистер Варньей, даже не вносила в его рабочий график встреч на сегодня! Когда мне охрана позвонила снизу, сообщила о вашем появлении, то я решила, что это вы хотите встретиться, поговорить с Мэтью!

Сказать о том, что я был удивлен, почти шокирован этими словами Глории, значило бы ничего не сказать в этой связи! Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы собраться с мыслями, понять, что в данный момент вообще происходит в этом помещении. Собравшись с мыслями, я попытался все же Глории разъяснить сложившуюся ситуацию:

– Глория, я получил официальное письмо, в котором говорилось о том, что федеральный судья Мэтью Грэхем желает со мной встретиться, пообщаться по весьма специфическому вопросу. В этом письме приводились дата и время, когда такая встреча могла бы быть проведена. То есть сегодня в одиннадцать часов пополудни. причем в отдельном параграфе этого письма говорилось о том, что в случае моей неявки или опоздания на эту встречу, то я могу быть задержан и отправлен в тюрьму! Выполняя официальный запрос федерального судьи, мистера Грэхема, я, отложив в сторону все свои дела по управлению концерном, срочно вылетел в Вашингтон, чтобы не опоздать на встречу с мистером Грэхемом.

– Господин Варньей, вы дальше можете не продолжать свой рассказ! Все, что я могу на ваши слова сказать, так это то, что ничего подобного из писем я не готовила, и ничего подобного не отправляла в ваш адрес!

Тем временем Дэвид Баксбаум, порывшись в своем портфеле, разыскал упомянутое письмо. Он его протянул секретарше Глории, та его дважды перечитала, прежде чем снова свои глаза поднять на нас обоих. Затем он подняла трубку офисного интеркома, набрала трехзначный номер, что-то очень быстро прощебетала на своем секретарском языке-сленге. Затем Глория подождала минуты две, после чего выслушала ответ канцелярии на свой запрос. По мере ответа яблоки ее глаз начали увеличиваться в диаметре. Через минуту глаза Глории были готовы вывалиться из ее глазниц, когда она выслушивала ответ на свой вопрос. Вернув трубку интеркома на рычаги аппарата, она минуту о чем-то размышляла. Затем Глория каким-то неуверенным голосом, что для нее было совершенно нехарактерным, произнесла:

– Зинтия, завканцелярией, мне только что сообщила, что это именно я готовила, что именно я данное письмо-уведомление отправляла в ваш адрес! Но самое удивительное то, что я сама об этом совершенно ничего не помню! Ничего подобного со мной раньше не случалось, у меня пока еще подобных бывало провалов памяти не происходило! Мэтью меня держит в своих помощницах в основном из-за того, что я ничего, никогда не забываю.

– Так почему бы вам, Глория, по интеркому не связаться бы с самим господином Грэхемом?! Поговорив напрямую с ним, вы проясните ситуацию!

Я проговорил, едва сдерживая свой гнев, не поднимая голоса! Вы меня должный понять, я только что совершил перелет через Атлантический океан и, похоже, только для того, чтобы на месте выяснить, что надо мной кто-то со стороны решил слегка подшутить! Моя поспешность, мое желание, как можно быстрей, встретиться с Мэтью выливались в анекдотический идиотизмом! Причем в этом анекдоте предметом шутки стал я, а не кто-либо другой! До настоящего момента пока еще ни никто надо мной не подшучивал подобным образом!

До этого момента Дэвид, очень внимательно отслеживавший ход моей беседы с Глорией, секретарем Мэтью Грэхема, вдруг понял, что я теряю контроль над самим собой. Что очень скоро я сорвусь на крик, и Глории по-хамски нагрублю! Тогда Баксбаум решил мне помочь, и мне не позволить разговор с Глорией доводить до ненужного скандала. Поэтому он решил перехватить инициативу ведения переговоров с секретарем. Его тяжесть он решил взвалить на свои плечи, не позволяя мне выразить своего возмущения! Спокойным голосом уверенного в самом себе адвоката Дэвид предложил: