Предатели Гора
Шрифт:
Кстати, гореане в большинстве своём, не связывают молнию и гром с тем, что Царствующие Жрецы занимаются таким прозаическим занятием как помол муки. В прежние времена они находили тому объяснение в наивных мифах и легендах, которые теперь стали частью гореанского эпоса. Однако кое-кто из низших каст, особенно в среде крестьянства, и особенно среди жителей отдаленных деревень, на полном серьёзе рассматривают возможность того, что такие явления могут быть признаками разброда в сообществе Царствующих Жрецов, их конфликтов, ударов оружия, грохота колесниц, топота тарларионов, и тому подобной чепухи. Я замечал, что даже многие более образованные гореане, конечно не представители каст Писцов или Строителей, полагают, что молния — результат сталкивающихся в небе облаков, выбрасывающих искры. Но есть и люди, которые видят сходство таких явлений как молния и треск искр в мехе охотничьего слина поглаженного рукой человека.
В свете новой вспышки молнии, я увидел, на задке следующего впереди
Что интересно, эта «деликатность», показная слабость, и связанное с этим «недовольство», обычно исчезают, как только эти особы оказываются в рабстве. Вероятно, всё дело в том, что в этом случае они оказываются на своём месте назначенном им природой. Кроме того, стоя на коленях и глядя на своего хозяина снизу вверх, они не могут не понимать, что у того может просто не хватить терпения на их капризы. Само собой, не малую роль играют обстоятельства поездки. Например, замечено, что одна и та же особа, отвратительнейшим образом ведшая себя, будучи свободной, путешествуя в один конец на таком подвешенном на кожаных ремнях экипаже, возвращаясь на нём же, но уже рабыней, возможно, связанной по рукам и ногам, и упакованной в мешок или просто в рабский капюшон, лёжа под ногами пассажиров, старается всячески сдерживать позывы своего организма, даже если они вполне обоснованы. Если же она этого не делает, то не исключено, что ей предстоит почувствовать последствия своей неосторожности. Её, скорее всего, пнут либо ткнут, если она в мешке, или стегнут плетью, если в капюшоне. Потом, чтобы она не оскорбляла своим присутствием приличных людей, запачканный мешок или капюшон вывесят на заднем борту повозки, а её саму привяжут к перилам сзади экипажа, свесившись над дорогой. Впоследствии, конечно, ей придётся самой полностью очистить и мешок или капюшон, и саму себя, прежде чем снова заползти в мешок, снова стать его заключенной. У женщины редко возникает желание повторять такое дважды.
Однако, откровенно говоря, большинство гореан и не только свободных женщин, предпочитает простое, тряское движение безрессорного фургона, зачастую более быстрой и плавной езде в наёмном экипаже на кожаной подвеске.
Снова полыхнула молния, и в её ярком кратковременном свете я разглядел не только «смазочное ведро» болтавшееся на крюке, под впередиидущим фургоном, но и двух детей, испуганно выглядывавших из большого кожаного отсека, подвешенного под кузовом повозки. Их глаза показались мне очень большими, видимо детишкам было по-настоящему страшно. Кстати, в такой коже подвешенной под днищем, не было ничего особенного. Однако чаще всего там возят топливо для походного костра, собранное по пути, а вот возить там детей, любых других пассажиров или даже рабынь было необычно. Вероятно, возница решил, таким образом, спрятать своих детей от грозы. Когда окрестности осветила следующая вспышка молнии, я уже не увидел детей. Похоже, они решили спрятаться внутри, и я бы их за это не винил.
Я вспомнил, что захваченные мною разбойники теперь находились под присмотром возницы и его товарища, которые прежде управляли фургоном «Септимия Энтрата». А даже не поинтересовался, было ли это имя самого возницы, или так звали владельца того фургона, что попал в ловушку шайки Андрона, и слетев в канаву так и остался лежать там со сломанной осью. Я не смог вспомнить, сколько ни пытался, чтобы слышал такое имя прежде. Довольно необычное имя, надо признать. Оно намекало на имена, весьма распространенные во многих городах по берегам Воска, где происходило культурное смешение традиций, под влиянием островных убаратов, таких как Кос и Тирос, с одной стороны, и южных городов, таких как Венна и Ар с другой.
Фургон с добычей разбойника заменил их собственный выведенный из строя транспорт, и товарищи, переложив на него свой груз, продолжили свой путь. На мой взгляд, они оказались добрыми малыми. Помнится, грабители спустившиеся, чтобы напасть на них, были готовы уйти без добычи, услышав, что в фургоне везут Домашний Камень. Мужчины, на попечении которых находится Домашний Камень, обычно оказываются очень опасными противниками. Немногие сознательно станут на пути такого человека, уже не говоря о том, чтобы угрожать
Кстати, хотя это и не традиционно для гореан, но, весьма распространено, держать своих заключенных раздетыми. Тому есть несколько различных причин. Во-первых, это унижает преступника и доставляет удовольствие схватившему его. Во-вторых, это даёт понять самому пленнику, что теперь он находится в чьей-либо власти. В-третьих, на голом теле невозможно скрыть оружие. К тому же, на Горе вообще не существует какой-либо общепринятой одежды или униформы для заключенных или каторжников, как это принято на Земле. Соответственно, идентификация человека как заключенного и предупреждение других относительно его статуса, что в культуре Земли достигается специальной одеждой, зачастую на Горе, достигается отсутствием, или почти полным отсутствием таковой. Нагота или полунагота заключенного сразу ставит в известность любого, кто его видит о его статусе. Корме того, если заключенный сможет сбежать из места своего заключения, он столкнётся с дополнительной проблемой поиска одежды. Стоит также упомянуть, что большинство гореан к преступникам относится крайне неодобрительно, соответственно, ни у кого не возникает каких-либо возражений относительно лишения их одежды.
Однако следует помнить, что всё вышесказанное касается, прежде всего, свободных людей, ставших преступниками и пойманных, а не военнопленных или рабов. Раздевание военнопленных, если оно произошло, является вопросом временным, связанным с тем, чтобы предотвратить сокрытие оружия и хоть как-то отметить их, так как у многих гореанских солдат, особенно наемников, просто нет отличительной униформы. А уж одеты рабы или нет, это является прерогативой их владельцев. В домах работорговцев и на невольничьих рынках, например, подневольных красавиц почти всегда держат нагими.
Новая вспышка молнии снова выхватила из темноты качающееся «смазочное ведро», скорее всего заполненное смесью дёгтя и жира, свисающее на ремне с крюка под кузовом фургона едущего впереди. Я был уверен, что разбойники из шайки Андрона, учитывая все обстоятельства, будут только счастливы пойти на юг и присоединиться к рабочей цепи. Возможно, со временем, года через два-три, их даже могут освободить, если сочтут, что они стали образцовыми заключенными, трудолюбивыми и послушными. Из-за грозы, дождя и ветра, другой метод обращения с такими проходимцами вообще не предполагал их возвращения на дорогу. Однако это не является чем-то неизвестным на Горе. Это называется «правосудие фургонов». Я не буду вдаваться в детали, но сей метод включает дёготь, масло и огонь. Гореане, как я уже отметил, не очень склонны потакать преступникам.
Забрал свой мешок из кузова фургона, у борта которого я шёл, и, позволив ему обогнать меня, затем, следуя за его задним бортом, я по диагонали пересёк дорогу и вышел на левую обочину. Остановившись там, и пропустив следующую повозку, я осмотрелся. В свете молнии, в очередной раз расколовшей небеса над моей головой, я увидел каменистое плато, на котором возвышалось строение — постоялый двор «Кривой Тарн». Ветер и струи дождя хлестали меня по правой стороне головы и тела. Я сошёл с дороги, оказавшись на посыпанной гравием широкой, квадратной, со стороной ярдов пятьдесят площадке, перед постоялым двором. Здесь смог бы развернуться даже фургон, запряжённый десятью тарларионами. Впереди на столбе мерцал фонарь указывавший вход в постоялый двор, и я направился туда. Следующие вспышки молний высветили дорожки накатанные на плато. Все они вели к более-менее ровным площадкам, на которых могли встать лагерем фургоны.