Предатели. Войско без знамен
Шрифт:
Штаб-квартира ЦРУ дала указание резидентуре дополнительно проинструктировать Толкачева по вопросам конспирации при сборе разведывательной информации. Было подчеркнуто, что он не должен брать документы для фотографирования домой. В ЦРУ решили, что ему надо свести к минимуму написание ежедневных сообщений-рефератов по секретным документам, с которыми он знакомился за рабочим столом. Также было принято решение продолжить передачу агенту миниатюрных фотокамер, предупредив его об использовании их лишь в случае полной уверенности в своей безопасности. В апреле 1984 года Толкачев вновь выставил сигнал о готовности выйти на личную встречу. На ней он передал
На явке Толкачеву были вручены две новые разведывательные фотокамеры, обновленный план по способам связи, письменное задание, лекарства и книги, которые он заказывал, а также свыше 100 тыс. руб. Он вновь отказался принять план вывоза из Союза, заявив, что не имеет возможности его использовать. На встрече Толкачев вел себя спокойно и уверенно. Пояснил, что в его отделе все успокоилось, дальнейшего развития проверка безопасности не имела. Сказал буквально следующее: «Видимо, за руку меня вел сам Люцифер — пронесло, — а ангелы-опричники в лице офицеров КГБ по режиму ничего не заподозрили!»
В своем сообщении в ЦРУ он признался, что сожалеет об уничтожении шпионских принадлежностей на даче. Заявил, что, по его мнению, встречи вполне безопасно можно проводить даже чаще, чем два раза в год. Просил передать ему несколько миниатюрных фотокамер и восстановить 35-мм фотоаппарат «Pentax ME». Свой полный оптимизма доклад Толкачев закончил жалобами на здоровье. Он сообщил, что врачи ему поставили диагноз «хронический гастрит», поэтому он просит ЦРУ снабдить его соответствующими лекарствами.
Оператор «Сфиэ», подводя итог встречи, отметил в отчете, что моральное состояние агента дает основание надеяться, что операция «Толкачев — ЦРУ» в дальнейшем «будет развиваться в нормальном режиме».
С апреля по октябрь 1984 года в ЦРУ время от времени возникал вопрос соотношения между продуктивностью агента и безопасностью всей операции. В результате было решено не выдавать Толкачеву 35-мм камеру, так как выносить документы из института и фотографировать их дома было слишком опасно. С агентом было разрешено проводить в год более двух личных встреч, но только если он сочтет это безопасным.
Следующая встреча с Толкачевым состоялась в октябре 1984 года. Он передал две миникамеры с 90 отснятыми кадрами и письменное сообщение на 22 страницах. Ему были вручены три новые миникамеры, различные лекарства, чертежные чернила для сына, а также список разведывательных заданий. Толкачев сообщил, что на работе все спокойно и его здоровье улучшилось. Вновь настаивал выдать ему «Pentax ME», и, когда ему сказали, что это слишком опасно для него, ответил, что выданное ему разведывательное задание сможет выполнить, лишь взяв фотоаппарат на работу. Несмотря на его требование, ЦРУ отказалось выдать ему 35-мм фотоаппарат. Сотрудники резидентуры возразили, что подобный фотоаппарат имеется в свободной продаже, поэтому агент может его купить. С учетом этого было решено на следующей встрече передать Толкачеву несколько миникамер, чтобы предотвратить любые его попытки приобрести 35-мм аппарат. Далее вернулись к обсуждению вопроса о выдаче причитающихся ему денег, которые должны быть выплачены 31 декабря. После подсчетов пришли к заключению, что с депонированной суммы, составлявшей на 31 декабря 1983 года свыше двух миллионов долларов, Толкачеву надо будет выдать несколько сотен тысяч рублей…
Глава восьмая
Плутни контрразведки
Все знают, что такое арест, мало кто знает, что такое «съем» — негласное задержание, — когда в силу разных причин объект оперативной разработки должен неожиданно исчезнуть для своих близких, друзей и коллег по работе. Если же «снимаемый» подозревается в связях с иностранной разведкой, его пропажа должна остаться в тайне от его хозяев. Хотя бы на первое время.
«Снимают» и своих, и иностранцев. Для этого стараются подобрать малолюдное место, но случается, что объект приходится выдергивать прямо из толпы.
В бывшем Советском Союзе «съемом» поручено было заниматься специальному подразделению Седьмого управления КГБ СССР, так называемой «Группе А», которая после 1991 года стала известна как «Альфа».
Физически очень крепкие, в совершенстве владеющие приемами восточных единоборств «альфовцы» с поставленной задачей справлялись мгновенно, без сучка и задоринки. В крайнем случае прохожие могли заметить, как два человека помогают третьему сесть в микроавтобус «скорой помощи», потому что он то ли нетрезв, то ли ему стало плохо.
После «съема» объекты оказывались либо на Лубянской площади, либо в Лефортовской тюрьме.
29 мая начальник отделения «Альфы» подполковник Владимир Зайцев был вызван к начальнику Управления генерал-майору Евгению Расщепову.
Это был первый случай, когда молодой офицер оказался в приемной своего высокого шефа, и поэтому заметно нервничал, лихорадочно восстанавливая в памяти события последней недели в поисках возможных «проколов», за которые можно схлопотать взыскание.
Генерал, однако, встретил своего подчиненного, как старого приятеля. Угостил чаем и сдобой кремлевской выпечки, поинтересовался здоровьем близких и делами в отделении.
Через пять минут светской беседы генерал поднялся с кресла и объявил вконец обескураженному подполковнику, что тому предстоит разработать план «съема» советского гражданина.
— И чтобы у него ни один волос с головы не упал, пока он не «расколется»!
Зайцев понял, что генерал имеет в виду досадный промах — самоубийство Александра Огородника, старшего референта министра иностранных дел Андрея Громыко, и по совместительству шпиона ЦРУ по кличке «Тритон».
Задержанный с применением мер строжайшей конспирации Огородник на первом же допросе согласился с предъявленным ему обвинением в шпионаже в пользу США и вызвался собственноручно изложить обстоятельства вербовки и работы на ЦРУ. Попросил стопку бумаги и свою авторучку «Паркер» с золотым пером, отобранную при аресте. Пояснил, что долгие годы пользуется только ею, поэтому другой ручкой ничего путного написать не сумеет.
Не подозревая подвоха, торжествующие оперативники охотно выполнили пожелание — давно не попадались такие покладистые шпионы. Еще бы! После задержания Пеньковского «Тригон» был самой крупной птицей, которая угодила в силки контрразведки Союза! Безоговорочная готовность Огородника помочь следствию стала ясна сразу, как только он заполучил свой «Паркер». Выверенным движением он свинтил колпачок, пососал скрытый кончик ручки и замертво рухнул под стол.