Предатели. Войско без знамен
Шрифт:
На все условия Кайзвальтер ответил согласием, и тут «инициативника» понесло…
Носенко передал Кайзвальтеру сведения о вербовочных подходах КГБ, как состоявшихся, так и намечаемых, к нескольким дипломатам-англосаксам с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
Среди названных Носенко лиц был посол Канады в СССР Джон Уоткинс, сотрудник разведывательного управления Адмиралтейства (министерство ВМС) Великобритании Джон Вассал и Джозеф Олсоп, обозреватель газеты «Нью-Йорк геральд трибюн», близкий друг президента США Джона Кеннеди.
Также Носенко снабдил Кайзвальтера развернутой информацией о прослушивающих устройствах в здании американского посольства на Садовом кольце. Более того, он указал конкретные места, где они размещены. Всего их было 42, и находились они в бамбуковых трубках за обогревательными батареями.
Таким же способом прослушивалась и дипмиссия ФРГ, где посол, намереваясь издать свои мемуары, каждый вечер диктовал секретарю отчет о событиях дня, включая переписку с Бонном, НАТО и послами других стран, не подозревая, что вещает прямо в микрофоны звукозаписывающей студии КГБ.
Предатель рассказал Кайзвальтеру и о системе использования «шпионской пыли» — порошка, наносимого на одежду или почтовую корреспонденцию с целью отследить их перемещения.
Помимо этого Носенко подробно сообщил об операциях КГБ в Женеве, что было весьма важно для американцев с разведывательной точки зрения, так как там постоянно проводились всякого рода международные форумы.
В заключение с добровольным «кротом» был выработан план будущих встреч. Носенко согласился на дальнейшие контакты при одном условии: они не должны происходить на территории СССР, где, по его мнению, это чрезвычайно опасно. Было решено, что, оказавшись за рубежом, он пошлет телеграмму на контролируемый ЦРУ адрес.
О переходе к противнику он не заикался, наоборот — стремился вернуться домой к больной дочери.
На прощание предателю в качестве вознаграждения был вручен отрез ткани на платье для жены. Он также был удостоен дружеского похлопывания по плечу легкой (во всех отношениях) руки Кайзвальтера, после чего благополучно отбыл в Москву…
В следующий раз Носенко прибыл в Женеву 20 февраля 1964 года в составе советской делегации по разоружению. Он отправил по обусловленному адресу в Нью-Йорке телеграмму и вскоре встретился со своим оператором из ЦРУ Джорджем Кайзвальтером.
Поскольку убийство президента Кеннеди 22 ноября 1963 года все еще было у всех на слуху, а комиссия Уоррена по его расследованию только начала работу, то первые вопросы Кайзвальтера, разумеется, касались Ли Харви Освальда, подозреваемого в совершении покушения.
Носенко сумел убедить своего куратора, что лично вел оперативную разработку Освальда, когда тот в октябре 1959 года приехал в Москву и попросил разрешения остаться в Советском Союзе.
Носенко утверждал, что коль скоро Освальд был признан психически неуравновешенной личностью, то он не мог быть использован в качестве агента и поэтому не представлял интереса для КГБ. Ему отказались предоставить статус беженца, но в конце концов уступили его домогательствам, лишь потому, что он попытался свести счеты с жизнью. В итоге Освальд с женой Мариной обосновались в Минске. Марина глупа, необразованна, настроена антисоветски. Все это вместе взятое ускорило принятие Комитетом положительного решения выпустить их из СССР, когда они подали ходатайство о выезде в США.
Носенко имел возможность изучить дело оперативного наблюдения за американцем, так как после убийства Кеннеди начальник Второго шавка генерал-лейтенант Грибанов затребовал все материалы из Минска в Москву.
Носенко клятвенно заверил Кайзвальтера, что КГБ никогда не делал к Освальду подходов с целью его оперативного использования:
«При всей моей ненависти к нему, я не могу свидетельствовать против собственной совести. Я знаю суть дела и подтверждаю, что Советский Союз никоим образом не причастен к убийству президента США и ко всей этой истории!»
Кроме дела Освальда Носенко дал пояснения по поводу ареста Пеньковского. По его словам, выход КГБ на шпиона и последующий его провал явились стечением в высшей степени случайных обстоятельств.
В ходе планового наружного наблюдения за сотрудниками иностранных посольств было установлено, что жена разведчика СИС Джаннет Чизхолм несколько раз выходила на контакт с неким советским гражданином. Выяснив, что им является полковник ГРУ Пеньковский, КГБ установил за ним круглосуточное наблюдение. Для этого даже были отправлены на отдых соседи из квартиры этажом выше жилища наблюдаемого. А чтобы произвести обыск в квартире Пеньковского, его на несколько дней поместили в госпиталь, спровоцировав желудочно-кишечное расстройство.
В результате обыска были обнаружены улики, свидетельствовавшие о его шпионской деятельности: фотоаппарат «Минокс», копии секретных материалов, которые он подготовил для передачи американцам, шифровальный блокнот, деньги и паспорт на другое имя, но с фотографией Пеньковского.
После нескольких встреч Носенко стал намекать Кайзвальтеру, что был бы не прочь остаться на Западе. Поинтересовался своими перспективами в случае положительного решения вопроса.
Оператор ответил, что по указанию Директора ЦРУ в банке открыт счет на имя Носенко, на который уже внесены 50 000 долларов. В случае продления контракта ежегодно на него будут добавлять по 25 000 долларов. А за помощь в разоблачении Вассала к первоначальной сумме будут добавлены еще 10 тысяч долларов.
4 февраля 1964 года Носенко сообщил, что его срочно вызывают в Москву. Кайзвальтеру он объяснил, что это может означать одно — он разоблачен и его ждет арест и расстрел. В связи с этим он просит защиты у ЦРУ. Спустя много лет он признается, что все это выдумал, чтобы подтолкнуть американцев к более решительным действиям.
Кайзвальтер сообщил о сложившейся ситуации в штаб-квартиру ЦРУ, и оттуда немедленно пришел ответ: «Согласны!»
Надо сказать, что значительную роль в принятии руководством ЦРУ решения о заключении контракта с предателем и о его натурализации в США сыграла информация Носенко об Освальде, которая нейтрализовала опасения о том, что он является подставой КГБ.
В тот же день, 4 февраля, Носенко были вручены американские документы, его в цивильном платье перевезли через швейцарскую границу в ФРГ и поселили на конспиративной квартире ЦРУ в пригороде Франкфурта-на-Майне. Там с ним встретился начальник советского отдела ЦРУ Дэвид Мэрфи, который подтвердил денежные обязательства Управления и предупредил Носенко, что тот должен будет пройти проверку на полиграфе, чтобы доказать свою искренность.
Через неделю, 11 февраля 1964 года, Носенко вышел из самолета на базе Эндрюс ВВС США, что близ Вашингтона.