Предатели. Войско без знамен
Шрифт:
Впрочем, в ФБР не настаивали. Южина в самом начале предупредили, что рисковать им не собираются, и сотрудничество будет развиваться только во время его пребывания за рубежом.
Вместе с тем накануне отъезда Южина познакомили с сотрудником ЦРУ, неким Коллинзом, который собирался приступить к работе в московской резидентуре Управления. Коллинз несколько раз встречался с Южиным, каждый раз склоняя его к продолжению сотрудничества в Москве, но тот стоял на своем категоричном отказе. Это обстоятельство, в свою очередь, обрадовало Джона. Теперь у него не было сомнений: «Твайн» — добросовестный, «чистый» агент, а не «подстава» КГБ! Ведь будь он «двойником», он сразу бы откликнулся
Предосторожности не спасли Южина от провала. В апреле 1985 года наш суперагент Олдрич Эймс сообщил, что Южин — двурушник. Второй главк установил за Южиным круглосуточное наблюдение. Слежка велась настолько тщательно с помощью видеокамер, что в диспетчерском пункте знали с точностью до секунды, когда Южин сходил в туалет, а когда лег спать. Спешить контрразведчикам было некуда — в скором времени объект не должен был выезжать в зарубежные командировки.
Однако и длительная слежка не дала прямых улик измены Южина. А основные доказательства были представлены Эймсом, и еще через полгода их подкрепил Хансен.
Методом «съема» Южин был арестован бойцами «Альфы» 23 декабря 1986 года.
Он сумел убедить следователей, что сотрудничал с ФБР против собственной воли и глубоко раскаивается в содеянном. В результате ему удалось избежать смертной казни. Он был осужден на пятнадцать лет, из них пять провел в лагере строгого режима «Пермь-35». В феврале 1992 года Южин был амнистирован Указом президента России Б.Н. Ельцина и вернулся в Москву.
В 1994 году вместе с женой и дочерью выехал по частному приглашению в Сан-Франциско (а куда же еще!).
В настоящее время он пишет мемуары и занимается архивными исследованиями, касающимися судеб западных военнопленных времен Второй мировой войны, окончивших свои дни в ГУЛАГе.
Катастройка вместо перестройки
Глава первая
Победители своего народа
Некоторые наши соотечественники ошибочно считают, что «оттепель» в политическом климате и перестройка в СССР начались с приходом к власти Никиты Хрущева и Михаила Горбачева. Отнюдь. Задолго до них страну с успехом перестраивал и Петр I, и премьер-министр Столыпин, да и «оттепель» уже случалась. Достаточно вспомнить правление императора Александра II.
С высоты сегодняшнего опыта позволительно констатировать: хрущевские реформы и горбачевская перестройка, в отличие от деяний их далеких предшественников, носили не созидательный, но разрушительный характер, после которых у населения страны осталось такое горькое послевкусие, что впору назвать их катастройками! Хотя и Хрущев, и Горбачев, находясь на Олимпе власти, рядились в тогу приверженцев марксизма-ленинизма, поборников теории и практики социализма, защитников народных интересов.
Им обоим надо было потерпеть сокрушительное политическое фиаско, чтобы окончательно разоблачить себя, а мы узнали и их отношение к коммунистической идеологии, и мотивы их разгромной деятельности. Кстати, о них они поведали нам сами.
Хрущев, к примеру, находясь в 1964 году на излечении в Кремлевской больнице, Куда попал вскоре после смещения с поста первого секретаря КПСС и председателя Совета министров СССР, рассказал заместителю главврача Прасковье Мошенцевой анекдот о социализме, обнажив свое к нему отношение.
«В село из горкома КПСС прибыл инструктор с лекцией о достижениях социализма. В клуб согнали всех колхозников. На сцене, как положено, — стол, накрытый зеленой скатертью, графин с водой и стакан. Лектор читает час — выпил один графин воды. Второй час — осушил второй графин. Третий час — все про тот же социализм — прикончил третий графин воды. Наконец лекция закончилась, и все облегченно вздохнули. Председатель колхоза, поблагодарив лектора за интересный доклад, спрашивает: «У кого, товарищи колхозники, будут вопросы?» Молчание. Три раза спросил. Тишина мертвая. Вдруг с заднего ряда старичок — истый дед Щукарь — поднимается и спрашивает лектора: «Вот ты, мил человек, про социализм три часа лекцию читал, три графина воды одолел, а не разу поссать не сходил. Как же это?!»»
Хрущев замолчал и испытующе посмотрел на собеседницу. Та была обескуражена финалом, что было написано на ее лице. Хрущев закатился смехом и сказал:
«Теперь вам ясно, что такое социализм? Вода, ведь сущая вода!»
Мошенцева не выдержала и с возмущением возразила: «Никита Сергеевич, как вы можете такое говорить о социализме, ведь вы его сами всю жизнь строили и даже коммунизм нам обещали?!»
«А мне ничего не оставалось делать!» — развел руками Хрущев.
Политический близнец Хрущева — Горбачев был Куда как откровеннее и не прибегал к завуалированному иносказанию в виде анекдота о социализме, нет! В 1999 году, выступая на семинаре в Американском университете (Турция), дословно он сказал следующее:
«Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма. Именно для этой цели я использовал мое положение в партии и стране».
Принято считать, что человека судят не по словам — по его делам. Признание Горбачева, озвученное после разрушения Советского Союза — редкий образчик, когда дела не расходятся со словами. Они — не просто признание, они — оправдательный приговор самому себе за предательство. Кстати, очень высоко оплаченное…
Есть безошибочный измеритель вреда, счетчик зла, приносимого народу его лидером. Известно, что если идеологические противники поют хвалебные оды правителю из противоборствующего лагеря, это значит, что он наносит вред национальным интересам своей страны и соотечественникам. Так было с Михаилом Горбачевым. Но первым все-таки был не он — Никита Сергеевич!
Уж как только ни изгалялись отвязные журналисты Западной Европы и США, какие осанны не пели, сравнивая Хрущева и с Петром Первым, и с царем-освободителем Александром П. И Хрущев искренне верил этой вероломной лести. Одним из доказательств этому — появление на Западе его мемуаров в 1970 году.
Когда совратитель малолетних говорит о том, что детей любить надо, в его устах эта абсолютная истина звучит кощунственно.
Когда «верный ленинец» выпускает в свет свои мемуары в стане идеологического противника, борьбе с которым он на словах посвятил всю свою публичную жизнь, — это даже не предательство, это — глумление над верой в коммунистические идеалы сотен миллионов вероломно обманутых граждан своей страны и трудящихся планеты.
Кругленькая сумма — 500 тысяч долларов (сегодня эта цифра, с учетом инфляции, эквивалентна 10 миллионам долларов) за публикацию мемуаров Н.С. Хрущева на Западе не была переведена в СССР, а осела на счетах в «Бэнк оф Нью-Йорк». Эти деньги в последующем составили стартовый капитал сыну Хрущева Сергею, который во время горбачевской перестройки перебрался в Соединенные Штаты на постоянное жительство.