Предатели. Войско без знамен
Шрифт:
…В субботу 30 мая 1987 года состоялось чрезвычайное заседание Политбюро, на котором министр обороны был подвергнут беспримерной экзекуции (по-простому — порке) со стороны Горбачева. Генсек заявил, что Герой Советского Союза, прошедший горнило Второй мировой войны, Сергей Соколов «не понимает поворота Партии в сторону перестройки и нового мышления и это положение надо исправить!»Это означало одно — отставку строптивого маршала.
Вместе с Соколовым был отправлен в отставку его заместитель, маршал и дважды Герой Советского Союза, главнокомандующий войсками ПВО страны Александр Иванович Колдунов. Герой Советского Союза генерал армии Вадим Александрович Матросов, командующий Погранвойсками, получил взыскание в виде неполного служебного соответствия. А дальше генералы и полковники Минобороны начали слетать со своих постов, как листки календаря, особенно после каждого заседания Политбюро. Общее число генералов и старших офицеров, уволенных из рядов Советской Армии вслед за акцией Руста, по разным данным, колеблется от 300 до 500 человек.
Кстати, Руст нарушил границу и совершил заказную посадку на Красной площади в день всесоюзного праздника — Дня пограничника. Выбор даты также видится не случайным. И не только потому, что является хлесткой пощечиной всем пограничникам. Дело в том, что одним из первых распоряжений Горбачева пограничникам и дежурным нарядам ПВО под страхом судебного преследования запрещалось сбивать явно иностранные, или летательные аппараты без опознавательных знаков, вторгавшиеся в воздушное пространство СССР. Такому распоряжению, конечно, аплодировали все западные спецслужбы…
Впервые Никита Сергеевич прибыл в США с официальным визитом в 1959 году. Кроме многочисленных родственников и бессчетной челяди его сопровождали советские журналисты. Запевалой когорты прикормленных писак был зять Хрущева Алексей Аджубей, восходящая звезда на небосклоне масс-медиа, главный редактор газеты «Известия». По возвращении Н.С. в родные пенаты из-под пера Аджубея и его сатрапов мгновенно вышел двухтомник, восхвалявший подвижническую деятельность Хрущева во имя торжества коммунизма на всей планете.
В двухтомник не вошел курьезный случай (и далеко не единственный), который произошел с Никитой Сергеевичем на ранчо у тогдашнего президента Соединенных Штатов Дуайта Эйзенхауэра. Хотя справедливости ради надо признать, что он был упомянут как в американских газетах, так и в «Известиях». Но, как говорится, почувствуйте разницу!
Было так.
Хрущев, принявший «на грудь» изрядную дозу экзотического американского напитка виски, (в котором он находил прелесть дорогого его душе и плоти украинского самогона), вдруг обратился к Эйзенхауэру с необычным предложением:
— А что, Дуайт, давай сегодня же и решим, чья система: моя социалистическая или твоя капиталистическая одержит историческую победу?
— Давай, — ответил американец, — но как?
— А вот, пробежим сейчас стометровку, и все станет ясно. Кто первым придет к финишу — за тем и будущее. За социализмом или капитализмом.
Рванули. Через двадцать метров стало очевидно, что соцлагерю не угнаться за миром капитализма. Но сказ не об этом. О том, как «исторический забег» был освещен американской прессой и газетой «Известия».
Американские журналисты в своих газетах информацию о «президентских гонках» провели одной строкой:
«Вчера на президентском ранчо состоялся стометровый забег Хрущева и Эйзенхауэра. Победил наш президент».
И все. Никакого подхода к описываемому событию с классовых позиций, никаких журналистских выкрутасов!
По-иному эпизод был подан в «Известиях», а затем и в других центральных советских периодических изданиях.
Аджубей, этот ас словоблудия, мэтр казуистики, писал:
«Вчера в штате Айова по инициативе Первого секретаря ЦК КПСС Председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущева, находящегося в США по приглашению американского народа и его президента, были организованы соревнования по бегу».
По замыслу зятя Хрущева, у читателя должно было сложиться впечатление, что участники мероприятия исчислялись сотнями, если не тысячами. Вот она — советская гигантомания! Далее в тексте был искусно подан проигрыш советского лидера:
«Символический забег-соревнование между двумя лидерами противоборствующих социальных систем закончился так: наш Никита Сергеевич пришел вторым, президент США — предпоследним…»
Вот так. Виртуозно владея русским языком, Аджубей сумел завернуть воздушный шарик в подарочную упаковку.
Разумеется, это был не единственный казус, случившийся с Н.С. на американской земле.
Хрущев, казалось, просто жаждал стать героем какой-нибудь скандальной истории. И западные журналисты, освещавшие его пребывание в США, всегда подыгрывали ему, не жалея красок расписывая его эпатажи и анекдотичные ситуации, в которые Н.С. то и дело попадал.
…Однажды поутру Никита Сергеевич, едва захлопнув дверь сановного сортира на ранчо Эйзенхауэра, был атакован ватагой вездесущих репортеров.
На вопрос:
«Ну как вам Америка, господин премьер?»
Хрущев, испытывая необыкновенную легкость в желудке и в мыслях, беззаботно ответил:
«Я, выйдя на пенсию, с удовольствием поселился бы на американской ферме».
Собравшиеся папарацци зашлись в истеричном восторге: коммунист № 1 во всеуслышание признал преимущество капитализма над коммунизмом!
Заявление и фотография советского лидера на фоне клозета были вынесены на первые полосы всех газет Запада…
В 1960 году Хрущев во второй раз посетил США.
Вся Америка готовилась к его визиту.
Местные репортеры, хорошо зная импульсивную непредсказуемость Хрущева и его стремление эпатировать публику, с нетерпением ожидали очередных экстравагантных выходок.
В букмекерских конторах Нью-Йорка, где делались ставки и заключались пари на результаты лошадиных забегов, теперь ставили на русского премьера: как часто он появится на первых полосах газет в качестве фигуранта какого-нибудь скандала.